– Значит есть повод научиться летать, – подмигиваю и млею, когда он сжимает мои ладони и целует.
– Никогда не сдаёмся, да? – улыбается он счастливо в ответ. Я глажу его лицо. Прикасаюсь к бритым вискам и трогаю длинные ресницы пальцем.
– Драконы никогда не сдаются! – шепчу заговорщицки и хохочу: мне опять видится босая беременная Сашка и счастливый папка Драконов. А почему бы, собственно, и не да? Рыжую девочку им в комплект. Может, там, наконец, даст слабину их драконовско-мужское начало? И раз кому-то суждено порвать порочный круг рождения исключительно мальчиков, то почему бы не начать с Матери Драконов?..
– Варь, ты чего надумала, а? – смотрит на меня подозрительно мой любимый и драгоценный муж. – Я ж тебя насквозь вижу, колись давай.
– Колдую я, Илюш, не мешай. И не спрашивай меня ни о чём, Драконов. Вот когда сбудется моё колдовство, тогда и расскажу.
– И долго ждать? – щурится он, пряча усмешку.
– Девять месяцев – не больше. Меньше – возможно, но не точно, – даю я ему подсказку. И пусть теперь ломает голову, что я имела в виду.
– Какая ты у меня замечательная, – журчит он, делая вид, что интриги мои и колдовство – тьфу, а затем идёт знакомиться с сыном, что спит рядом.
– Антон Ильич, говоришь? Тут вся клиника гудит. Ещё ни одна роженица не встречала сына так торжественно, как ты.
– Куда им, – слежу, как Илья осторожно берёт на руки сына. – Они же не Драконовы – и этим всё сказано.
Я смотрю, как он касается губами Антошкиного лба, как гладит пальцем тёмные волосики. Я полна счастьем до краёв, и оно выскакивает из меня, рвётся наружу.
Как хорошо – плакать от счастья. Это самые лучшие в мире слёзы, и сейчас я хочу, чтобы мир не знал никогда других слёз. Только эти, самые сладкие, самые прекрасные, от которых расцветает сердце, ликует душа и рождаются самые смелые, сумасшедшие мечты, от которых хочется летать!
