тотчас же уцепился за замечание Синеглазого Линз. – Значит, были и другие?
– Были, – подтвердил Дэйкен, – в каждом городе, а в крупных и по нескольку. Во время Прохождений они давали воду – и жизнь.
Линз засуетился, сбегал куда-то и быстро вернулся с металлической табличкой в руках:
– Тут рисунок. Вот это – Кежгери, его очертания спутать невозможно. А дальше – сто тридцать семь похожих на него, больших и малых. Я думал, это вымысел.
– Нет, это правда. В Саоре существуют записи с тех пор, как тут жили наши Наблюдатели. Какие у вас были грандиозные города! А карнавалы, посвящённые Одигер, когда глава города благословлял очищенный Прохождением мир, – потрясающие!
– Мы всё утратили, – вздохнул Линз. – Всё, что с таким трудом построили наши прадеды. Мариник медленно катится к концу.
– Города и озёра создали люди, – возразил Синеглазый, – такие, как ты и те, кто с тобой. Не спорю, сейчас вы их не восстановите. Вас слишком мало, и вы тратите все силы на то, чтобы просто выжить. Но уже через одно-два поколения всё может измениться.
Дэрэк с гордостью посмотрел на него.
Линз согласно закивал:
– Я изучил, как устроены машины, дающие нам воздух. Ничего особенно сложного в них нет. Мы пока не в состоянии делать такие же, потому, что у нас нет подходящих инструментов и металл наш не такой прочный. Неск, наш кузнец, говорит, всё дело в том, что мы далеко от выработок, где добывали особую руду. Если мы её достанем, он попробует изготовить сплав, не уступающий древнему. Плохо, что воины Кеба, Хорза и Кога не дают нам уходить далеко от Пещер. Мы могли бы отыскать заброшенные рудники! У меня есть карта…
– Тебе бы всё поиски! – фыркнула старшая из женщин. – Сходи лучше, почини мой ткацкий станок! Второй день прошу!
– Хорошо, хорошо, Теки, – проворчал Линз. – Займусь этим, как только покажу гостям Кежгери.
Он потянулся взять факел, но Джэд остановил его:
– Обойдёмся без этого.
Над ним вспыхнул огонёк, осветивший пещеру до самых дальних углов. Линз, а вместе с ним и остальные, ахнули:
– Что это?!
– Магия, – улыбнулся Синеглазый, – то, что вы называете колдовством. Скиж хорошо помнит эти штуки.
– Но как это происходит? – выдохнула Теки.
– Это сложно объяснить. Не потому, что я хочу что-либо утаить. Просто магию Саора не выразить словами. Это врождённый дар. Дети могут плохо ходить и говорить, но уже зажигают огоньки с наступлением сумерек, сила заложена в них с рождения.
– За редким исключением в виде меня, – вполголоса буркнул Дэрэк.
– Ты не маг? – расслышала его Геза.
– Увы, нет.
– А кто такой маг? – робко спросила Иза.
– Помолчи! – шикнула на неё Теки, но Дэйкен вмешался:
– А как ты сама думаешь?
– Это такой особенный… человек, который может делать всё, что захочет: жить вечно, не бояться Одигер, убивать врагов на расстоянии, насылать болезни и беды, обращать людей в разных мерзких тварей, дичь приманивать… да мало ли что! – она испуганно поджала губы.
Джэд не выдержал и от души расхохотался:
– Иза, во всём этом вздоре действительности соответствует только одно – мы и впрямь люди. Живём, правда, долго, порой несколько веков, но не бесконечно.
– Самые могущественные маги Саора, что повелевали Океаном и горами, отжили своё и ушли, уступив место следующим за ними, – подхватил Дэрэк. – Насылать болезни они, вероятно могли бы – трудность в том, что в нашем мире нет такого понятия, как «болезнь». Есть слово «исцеление», но оно применяется по отношению к душевным травмам, реже – нанесённым ранам, и не используется в том смысле, что подразумеваешь ты.
– Что ж касается бед, – Дэйкен перестал смеяться, – нарочно их вызывают только безумцы, а вот нечаянно – любой из нас. Порой маги переоценивают свои силы, и неконтролируемые заклятия вырываются из-под контроля, оборачиваясь бурями, землетрясениями, засухами, наводнениями и прочими напастями.
– Чтобы этого не происходило, такие, как Синеглазый, хранят наш мир, – жёстко докончил Дэриэн, – сдерживают самых горячих и необузданных, заставляют их соблюдать наши Законы, устраняют последствия промахов прочих. Самый сильный маг Саора все свои способности тратит на то, чтобы ограничивать остальных.
– Ух ты, – выдохнула Иза.
– То-то, что «ух ты», – усмехнулся Джэд, а ты говоришь: «всё, что захочет».
Он поднялся и потянул за собой Дэрэка:
– Пойдём, посмотрим на Кежгери.
– Тебя интересуют подземные озера? – шутливо спросил его Дэриэн.
– Этого я ещё не видел, – Дэйкен повернулся к Скижу:
– Помнишь озёра Старого Города? И то, как я чуть не утонул?
– Как это? – вскинул бровь принц.
– Он плавать не умел! – хохотнул Скиж.
Юноша уставился на Джэда:
– Ты же прекрасно плаваешь!
– Так здесь и научился! На Земле было негде, в Саоре – некогда и незачем. А этот дуралей заладил – легко, попробуй. Я и проверил!
– Прыгнул в озеро – и камнем на дно, – подтвердил Скиж, – еле откачали. Геза долго не могла решить, плакать ей или смеяться. Мне же тогда и от Леки влетело, и Синеглазый на меня разобиделся. А к вечеру плескался не хуже нас!
– Ирония моей жизни, – рассмеялся Дэйкен, – научиться плавать в безводном мире!
– Любопытно, – задумчиво протянул Дэрэк, – сколько всего необычного в твоём прошлом остаётся тайной для Саора?
– Наверно, много, – честно признался Синеглазый. – Драться, как ты знаешь, я выучился на Артреске. А урок учтивости мне преподал Шэньри, мир утончённой деликатности, где одним неосторожным словом можно нажить себе врага. В Саоре не знают, но именно там мне пришлось расплачиваться за вспыльчивый нрав и колючий язык. В моём прошлом полно такого, что я с удовольствием скрыл бы, но, к моему стыду, в моём положении это невозможно.
Дэриэн понял. Перед передачей власти или чувствуя свою кончину король Саора обязан запечатлеть всю свою жизнь в кристалле памяти – за исключением разве самого сокровенного, личного. Оттуда черпают свои знания Наставницы. Эдра уже показывала принцу записи Алхэна и Маржэна, и он поражался искренности и величию древних королей.
– Уверен, тебе не придётся стыдиться своего прошлого! – с жаром возразил Дэрэк.
– Если и не придётся, то вовсе не потому, что оно безупречно, – загадочно ответил Джэд, и юноша опять почувствовал в его голосе скрытую тоску.
«Странные у нас получаются сегодня разговоры, – невольно подумал Дэриэн. – Тогда, у Моста, потом, на спуске, и сейчас… С чего бы мы не начали, всё подводится к некой черте, за которую мы оба не желаем – или боимся? – переступить. Что мешает мне спросить: «тебя что-то мучит, мой Синеглазый?» Я знаю, что он непременно мне ответит… возможно, меня пугает то, что я услышу?»
Коридор, по которому они шли, был широк и длинен, со множеством дверей, многие из которых были распахнуты во всю или наполовину. Свет огонька выхватывал обстановку: низкие деревянные кровати, устланные пушистыми шкурами, шкафы, табуреты, утварь. Замки и запоры отсутствовали – живущие здесь явно доверяли соседям.
Геза подалась вперёд и распахнула массивные двустворчатые двери из единого куска дерева, окованного железом.
