— Она не помешает, — небрежно бросает Дима, только сильнее раздражая меня. — Поможет искупать Машу, вниз отнести. Смесь приготовит. Короче, будет у тебя на подхвате. Главное, чтобы ты не напрягалась. Мало ли что еще нужно будет. Лена — девчонка смышленая, она тебе понравится.
— Смотрю, тебе она уже понравилась, — перебиваю резко. — По внешним данным кастинг проводил?
— Кать, я похож на педофила? Она же малая совсем, — неодобрительно качает головой, но тут же улыбается лукаво. — Приревновала?
— Пф, мне все равно. Но не хочу, чтобы рядом с Машей находилась одна из твоих… пассий!
— Придется смириться, — приподнимает бровь Дима. — Потому что так и будет. Рядом с Машей будет находиться моя главная «пассия», — выдерживает паузу, чтобы насладиться моим возмущением, и только потом подытоживает. — И это ты.
Пользуясь моим замешательством, обхватывает подбородок двумя пальцами и целует меня в губы. Заставляет поддаться, раствориться в его нежности.
— Кать, прекращай царапаться, — шепчет ласково, а потом чмокает Машу в лобик. — Я только что отца на хрен ради тебя послал, а ты продолжаешь грубить.
— Извини, но… она не выглядит как няня. И одевается…
— Лена — студентка. Она сразу из университета к Маше примчалась. Не в униформе же ей быть. Девчонка молодая, они все там наряжаются.
— Ди-им, я… — тяну его имя, потому что мне становится стыдно.
Начинать новые отношения с недоверия — не лучший выбор. По моей интонации мужчина понимает все без слов.
— Извинения приняты. Так, мы Машулю разбудили, да? Тихий час по графику, — указывает на время. — Давай попробую уложить опять, а ты пока в спальне располагайся. Отдохни и…
— Почему в спальне? Нет, я в детской буду жить, — испуганно отзываюсь.
Конечно, я люблю Диму. Могу убеждать кого угодно в обратном, но себя не обмануть. Все еще люблю. Но только вчера я была «брошенкой» с разбитым сердцем, а сегодня помчусь в его постель? Не могу так…
— Нет, Кать…
— Не знаю, что ты себе надумал, но я здесь исключительно ради Машеньки, — бурчу я. — Ты не заставишь меня спать с тобой.
— Ты как пороховая бочка сейчас, — усмехается Дима и бережно поправляет мои волосы, которые сам же и растрепал в больнице. — Но это даже мило, — щелкает по носу, как ребенка. — Я никогда не заставлял тебя спать со мной. Не буду и сейчас. Но ночевать сегодня тебе придется в моей комнате. Здесь диван слишком твердый. Я останусь с Машей. Потом придумаем, как выйти из ситуации. Ты уж извини, но, собираясь на пиар-акцию в гинекологию, я никак не ожидал встретить там свою беременную жену.
Смотрю на Диму недоверчиво, а он вдруг… начинает смеяться. С меня! Нахал! И все же хихикаю в ответ. Тем временем Маша указывает на него пальчиком и чуть слышно лепечет: «Па».
Щукин меняется в лице, замирает на мгновение и ошеломленно смотрит на малышку, словно она только что один из фокусов Гудини провернула. Начинаю беспокоиться за «сломанного» депутата, но он отмирает и целует сначала Машу, а потом и меня. Не успеваю увернуться от его внезапного порыва. И, кажется, не хочу больше бороться.
— Все-таки заслужил? — подмигивает Дима малышке.
Выбор девятый
Глава 1
Около недели спустя
Дмитрий
Приручить дикую кошку оказалось сложнее, чем я думал. Особенно если учесть, что времени на «конфетно-букетный период» и всякие приторные штучки, которые всегда безотказно с бабами работали, катастрофически не хватает.
Каждый день расписан. Каждая секунда на счету. Вся минувшая неделя с Катей была перенасыщена событиями.
Прежде всего, пришлось решить вопрос со здоровьем моей беременной «взрывчатки». И определить ее в клинику. Сказать, что Влад был удивлен моему звонку, — ничего не сказать. Железный братец на какое-то время, кажется, ржавчиной покрылся и заклинил. Ведь он с самого начала был в курсе нашей с Катей ситуации. Знал о ее предательстве, подставном тесте ДНК, моих попытках удочерить Машу… И после всего случившегося я вдруг звоню Владу и прошу посоветовать хорошую клинику для беременной Кати. Действительно, неожиданно. Тем не менее, он помог.
Специалисты начали постепенно приводить котенка в норму. В свою очередь, я закупал всевозможную еду, опустошая супермаркеты, будто готовился к апокалипсису. Лишь бы подобрать что-то для Кати. И она не вредничала, отнюдь. Тот самый «токсикоз», о котором говорил Илья Романович в больнице, оказался страшным зверем. Я наблюдал, как первые дни дома Катю тошнило буквально от всего, как она страдала от болей в животе, как бродила посреди ночи, как падала в обмороки. Самое ужасное, что я не мог ей ничем помочь. Мучения котенка и собственное бессилие убивали меня. Я не мог думать о работе и, тем более, о Емельяненко.
Со временем препараты, витамины и подбор продуктов немного исправили ситуацию. Кате стало легче, но все равно она пока еще худышка. Хотя чего я жду за неделю?
Когда котенок немного пришла в себя, я смог переключиться на другой волнующий меня вопрос. Решил узнать, что за тварь убедила Катю в ее бесплодии. Найти врача-гинеколога, который дежурил в тот роковой день, не составило труда. Сложнее было сдержать свою ярость и не прибить настолько подлого человека.
— Извините, я испугалась, — всхлипывала молодая докторша, с мольбой и страхом глядя на меня. — Все произошло так стремительно. Герман Алексеевич неожиданно появился в нашей больнице. Много спрашивал о поступившей, а потом вдруг заявил, что лично навестит ее. На правах близкого друга.
— У вас больница или проходной двор? — разозлился я. — Вы совсем не проверяете, кто и к кому приходит?
— Проверяем, — кивала врач, но верилось слабо. — Но вы же понимаете, сам Емельяненко, — возвела глаза кверху. — Как ему можно отказать? Себе дороже.
— Нет, не понимаю, — рявкнул так, что женщина подпрыгнула. — Зачем вы сказали Кобылиной, — произнес, а самого передернуло от фамилии, — что она никогда не сможет иметь детей? Вы хоть осознаете, какой удар нанесли ей? И все ради денег?
— Простите, у меня не было выбора, — заливалась слезами доктор. — Дело не столько в деньгах, что он предложил, сколько… — усиленно прятала взгляд от стыда, потому что взятку а тот день она все же приняла. — Герман Алексеевич пригрозил, что должности меня лишит, если не послушаюсь. Это он приказал.
И почему я не удивлен? Всему виной многоходовка Емельяненко, сложная и поэтапная. Политик даже снизошел до простых смертных и лично засветился в больнице. Такие риски ради моей скромной персоны? Неужели я настолько мешал ему?
С другой стороны, привлечь Германа Алексеевича не за что. Доказательств нет. Пустые слова врача против авторитета политика? Миссия заведомо обречена на провал.
Зато теперь я точно знал, что Катя по своей воле никогда бы не поступила так со мной. Она лишь жертва, обманутая и сломленная, которая мстила мне за свою разрушенную жизнь. Уверен, Емельяненко вывернул все так, что крайним оказался я — злодей, отжавший бизнес у честного гражданина Кобылина и ввергнувший того в пучину отчаяния. Герман Алексеевич всегда умел приукрасить и преувеличить — это у него профессиональное. Правда, я не мог понять, каким образом я мог быть виноват в потере ребенка.
