Что происходит дальше – я уже не слышу. Потому что покидаю дом, хлопнув дверью.
Останавливаюсь на крыльце и суматошно осматриваюсь по сторонам. Взгляд почти сразу цепляется за родную мужскую фигуру, что направляется к автомобилю.
Глава 8
- Вилен! – вскрикиваю, быстро преодолеваю ступеньки и мчусь к нему, несмотря на то, что каблуки застревают в щелях между плитками.
Даже чуть ли не падаю в какой-то момент, ногу подворачиваю, но шага не сбавляю. Потому что должна оказаться рядом с Виленом, объяснить ему все и заслужить его прощение.
Мужчина останавливается и разворачивается ко мне, словно в замедленной съемке.
Хочу броситься ему на шею, но одним властным жестом он заставляет меня застыть на месте в метре от него.
- Ну и зачем бежишь за мной сейчас, Ангелина? – слова, как иголки, острием вонзаются в сердце. - Ведь я недостаточно хорош для твоих родителей? Недостаточно хорош для того, чтобы переехать ко мне? Недостаточно хорош, чтобы выйти за меня замуж? Недостаточно хорош даже для того, чтобы показаться со мной в «высшем свете»? – тон ядовитый, но с примесью горечи.
- Нет, Вилен, нет, - я мотаю головой и давлюсь слезами. – Я хотела… решила… Но Лев… И Крис… Это все не по-настоящему было, спектакль, чтобы…
- Я дал тебе пятнадцать минут, чтобы ты приняла решение и во всем призналась, - ровным тоном проговаривает Вилен, строго, по-преподавательски, будто мы в аудитории сейчас. – Знаешь, как в универе. Студенты ждут преподавателя ровно пятнадцать минут. Нет – уходят с пары.
Теперь я понимаю, почему он все время поглядывал на часы. Вилен дал мне последний шанс, который я бездарно упустила. Но откуда мне было знать об этих чертовых пятнадцати минутах! Впрочем, я должна была сразу сказать все, как есть, а не играть невесту Льва при родителях любимого мужчины!
- Вилен, - умоляюще тяну я. – Я как раз собиралась!..
- Долго собиралась. Незачет, Ангелина, - язвит вроде бы привычно, но мое полное имя в его устах звучит как приговор.
Разрывающие душу эмоции, разливающаяся по телу дрожь и судорожные всхлипы не позволяют мне подобрать нужные слова. Да и сработают ли они сейчас? Слова бессильны, когда расходятся с поступками. А свой сегодняшний поступок я и сама себе простить не могу. Чего ожидать от Вилена?
Рискую приблизиться вплотную, обнять мужчину, который сейчас тверд и холоден, словно камень. Мне больше не растопить его. Я потеряла его доверие.
- Хватит, Ангелина, сегодня твои слезы не действуют на меня, - подтверждает Вилен мои худшие опасения. - Я им больше не верю, как и тебе.
Берет меня за плечи, больно впиваясь пальцами, и отодвигает от себя. Отрывает, как пиявку присосавшуюся. Не хочу отстраняться, но сопротивляться грубой силе невозможно.
- Вилен, пожалуйста, - всхлипываю и не могу продолжить от боли, поражающей всю меня.
- Сегодня я понял, что добиться тебя ведь можно было в два счета, - больно стреляет словами. – Сказать твоей маме, кто я на самом деле, и она сама бы преподнесла тебя на блюдечке и с бантиком. А ты бы даже ничего пикнуть не посмела против. Сидела бы и молчала, как на этом гребаном ужине!
Его тон настолько ледяной, что впервые в жизни мне холодно до дрожи рядом с ним.
- Знаешь, да я ведь даже сейчас это могу сделать. При всех. Могу поспорить, Изольда Генриховна передаст тебя мне, как переходящее красное знамя, и глазом не моргнет, - Вилен продолжает резать меня без ножа, а я молчу, потому что отчасти он прав. – Да только, знаешь, на хрен мне жена такая?!
Отталкивает, а сам прячет руки в карманы. Будто сдерживается, боится сорваться. Чтобы не позволить себе… Что? Обнять меня? Или ударить?
- Вилен, нет, пожалуйста. Все совсем не так, - кричу сквозь рыдания. – Что мне сделать, чтобы ты простил меня? – цепляюсь руками в его рубашку, тяну на себя, да так, что трещат пуговицы. – Прости, Вилен!
- Куда же делась твоя гордость? – выдает ядовито. – С сыном дипломата можно побыть тряпкой?
- Я люблю тебя, – хнычу обреченно, хотя чувствую, что он мне не верит. - Тебя, Вилен! Не сына дипломата!
- Любила бы, вот этого всего бы не допустила, - многозначительно указывает жестом в сторону дома, намекая на то, что произошло в его стенах только что.
- Не бросай меня, я не смогу, не выживу, - кричу в истерике. – Я буду делать все, как ты скажешь, пожалуйста. Все, что захочешь, - становлюсь но носочки, чтобы дотянуться и поцеловать Вилена.
Конечно же, он отворачивает лицо, отмахивается, как от назойливой навозной мухи. Касаюсь мокрыми от слез губами его подбородка, шеи, провожу носом по щеке. Прижимаюсь к мужчине, потому что чувствую, что теряю его. Уже потеряла.
- Слушай, ты не настолько хороша в постели, чтобы ради этого терпеть твои выходки и предательство, - специально цепляет меня грубостью, раздавить хочет, растоптать так, как я поступила с ним. - Но знаешь, да, ты можешь сделать кое-что для меня, - произносит неожиданно, а я в надеждой устремляю на него затуманенный слезами взгляд. – Исчезни из моей жизни, сбеги и спрячься, у тебя это отлично получается.
Чересчур резко отталкивает меня. Так, что я отлетаю на несколько метров и с трудом умудряюсь сохранить равновесие.
Вилен рывком открывает дверь своей машины, скрывается в салоне и уже через секунду с ревом срывается с места. Уезжает навсегда.
Я знаю, что вижу его в последний раз. Уверена в этом. Он ведь смог вычеркнуть из жизни своих родителей, а мне и подавно не на что надеяться.
Оседаю прямо на покрытый вычурной плиткой тротуар и реву, спрятав лицо в ладони. Понимаю, что слезами делу не поможешь, но сейчас мне это нужно. Я раскололась пополам – и больше некому собрать меня.
Вытираю мокрые щеки, до красноты и жжения. Мельком скольжу взглядом по своим рукам и останавливаюсь на золотом колечке с крыльями ангела и топазами. Все, что осталось мне от Вилена. Кулон, кольцо и воспоминания, в которых мы с ним по-настоящему счастливы. А ведь я так и не успела сказать «да». Однако теперь мое согласие никому не нужно.
Слышу визг тормозов. С надеждой всматриваюсь вдаль, ища глазами автомобиль Вилена.
