Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
Если на обеденном столе стоял большой кувшин эля, то питье могло продолжаться и вечером. Торговцы славились тем, что устраивали ужины, продолжавшиеся до полуночи — и это в мире, где большинство людей уже были на ногах в 4 часа утра. Уильям Гаррисон описывает ремесленников и их жен, стоявших несколько ниже по социальной лестнице, — каждый приносил блюда, чтобы разделить расходы во время посещения друг друга. Вечерние ужины с кувшинами эля были частью социальной жизни респектабельных домохозяев.
Те, у кого дома было меньше места, удобств и угощений, стремились проводить вечера в пабах. В 1577 году в результате общенациональной переписи было зарегистрировано 24 тысячи питейных заведений: примерно 1 на 142 жителей. Трактиры предоставляли ночлег для путешественников, конюшни для лошадей, еду и, разумеется, напитки. Таверна же была явлением скорее городского быта. Она обслуживала клиентов среднего класса, предлагая им еду и вино, а также эль и пиво. Общая столовая (ordinary) была более скромным местом с едой и напитками. Пивные в основном были поставщиками напитков. В начале эпохи Тюдоров они, как правило, варили свой эль и продавали его кувшинами навынос. Со временем пивные перешли к формату, который мы бы сейчас назвали пабом — крытым помещением для питья, эль и пиво для которого могли вариться на территории пивоварни, но часто закупались оптом у крупных коммерческих производителей. В 1495 году парламентский акт предоставил мировым судьям контроль над торговлей элем. Они могли закрыть любую пивную, которая, по их мнению, не соответствовала требованиям, была неуправляемой или могла подорвать местную мораль. А с 1552 года лица, продающие эль или пиво, должны были иметь лицензию.
По мере того как пивные все больше становились общественным пространством, власти относились к ним все более настороженно. Даже самый пуританский и ненавидящий веселье автор памфлетов признавал, что существование пабов необходимо для тех, кто не имеет собственных приспособлений для варки. Однако царившие там обычаи «опрокидывания» (пьянствования), азартные игры или большие бурные собрания вызывали у таких людей сильную встревоженность. В Бейсингстоке в 1516 году местные власти указали, что после 19 часов вечера никто из владельцев пивной не должен был обслуживать подмастерьев, а после 21 часа вечера — слуг. Это было реакцией на опасения, что молодые трудоспособные люди могут растрачивать все свои деньги, возможно, в плохой компании. В 1563 году Лестер попытался взять под контроль употребление алкоголя в общественных местах, приняв постановление, запрещающее любому горожанину или горожанке сидеть и пить более часа. В 1574 году город попытался ужесточить контроль, запретив розничным продавцам эля или пива варить их, а пивоварам — продавать пиво в розницу. Кроме того, отныне все пивовары в обязательном порядке должны были принадлежать к гильдии. Таким образом, можно было регулировать крепость пива, а закрывать нарушающие порядки пивные было бы гораздо проще (так, по крайней мере, считали).
Удобства в пивных были минимальными, во многих из них — просто скамейка напротив внешней стены. Если внутри была комната, то мебель все равно состояла лишь из скамейки и стульев и, возможно, стола. В отличие от трактиров, это были не специально построенные помещения, а скорее жилые дома, приспособленные для продажи эля или пива. Большинство тех, кто содержал пивные, не были процветающими хозяевами, поэтому оборудованные под них дома сами по себе были довольно незатейливыми. Земляные полы были повсеместными. Баров, конечно, не было: напиток приносили прямо из бочки в кувшинах или котелках хозяева пивной, члены их семьи или слуги. Кое-где подавались и питьевые сосуды, но многие клиенты приходили со своими. Добротный веселый огонь оживлял атмосферу и притягивал людей из их собственных, возможно необогреваемых домов.
«Или вы принимаете дом моей госпожи за пивную, что визжите ваши портновские песни»[46], — обращается Мальвольо к сэрам Тоби, Эндрю и Фесте в пьесе Шекспира «Двенадцатая ночь». Трое распутников пели популярные песни: «Трое веселых мужчин», «Жил в Вавилоне человек» и «Двенадцатого декабря». Так вели себя в пивной. Танцы в пивной, как мы видели, были послеобеденным развлечением, когда еще было светло, но вечером брали верх музыка и пение. Музыкантам иногда платили хозяева, а иногда — вскладчину — и клиенты. Пение, которое было бесплатным, было более распространено. Во второй половине XVI века, по мере повышения уровня грамотности и развития полиграфии, появилась целая индустрия письма, печати и продажи листовок с балладами для заучивания и пения. Это была разновидность литературы, над которой часто потешались более образованные члены общества. Как пишет Уильям Уэбб в своем «Рассуждении об английской поэзии» (Discourse of English Poetrie, 1586):
Ведь многие могут составить трактирную песню из пяти-шести стихов, напевая на какую-то мелодию из «Северной Джигги», или «Робин Гуда», или «Ла Лаббер» и т. д. скоро у нас будут целые орды поэтов: каждый, кто может срифмовать книгу, пусть и просто потому, что хочет, но с похвалой Медным носам или Бутылочке эля, добьется положенной поэту лиры: чьи горшечные [pottical] (я хотел сказать, поэтические) головы, я бы хотел, чтобы на торжественной церемонии были украшены не венком, но великолепным зеленым ячменем, в знак их доброй любви к нашему английскому солоду.
Написание песен в честь пива и эля, которые будут петь те, кто его пьет, имело коммерческий смысл, даже если это не приносило лавров поэта. К концу эпохи составлялись и распространялись тысячи и тысячи листовок с балладами, и многие из них, похоже, оказывались на стенах пивных, чтобы клиенты могли наслаждаться ими и петь.
Питье и пение тесно переплетались в сознании людей эпохи Тюдоров. В своей «Анатомии абсурда» (Anatomy of Absurdity, 1589) Томас Нэш, поэт с твердой позицией, назвал такие баллады «нашими новыми песнями и сонетами, которые каждый красноносый Фидлер держит у себя под рукой и каждый невежественный рыцарь Эля будет тяжело дышать над горшком, как только его мозг размягчится от жара». Дошедшие до нас песни разнообразны — от триумфальных торжеств по поводу английских военных побед, таких как взятие Кадиса графом Эссекским в 1596 году, до новостей о местных бедствиях, таких как пожар в Саффолке в 1580-х годах, уничтоживший половину города. Были среди них и комические песни о браке, и моральные напоминания о неизбежности смерти. Все они отличаются хорошей сильной рифмой и метром, и во многих из них используются уже давно и хорошо известные мелодии. Чувства передаются в них широкими мазками, чтобы привлечь массовую, возможно разгоряченную алкоголем аудиторию. Возьмем патриотическую, хотя и не совсем политически корректную, триумфальную песню о взятии Кадиса:
Долгое время гордые испанцы продвигались вперед, чтобы завоевать нас, Угрожая нашей стране огнем и мечом, Готовя свои самые роскошные корабли, Со всем, что Испания могла себе позволить. Даб, даб, даб, даб, даб, даб, так говорили наши барабаны, Тан тара, тан тара, англичанине идут…[47]
Отплывает граф во главе небольшого флота, чтобы захватить испанцев в порту и сжечь их запасы:
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
