— Я оставила подарок для Тэлон, — сказала Лира. — Думаю, ей он подходит больше, чем мне. Он на прикроватном столике в ее комнате.
И, не добавив больше ни слова, она ушла.
Войдя в детскую, я прижала ладонь к груди при виде того, что оставила Лира своей дочери. Это была маленькая музыкальная шкатулка с танцующей балериной — подарок мамы. Сверху лежала записка. Слезы потекли по моим щекам, когда я прочитала написанные рукой Лиры слова.
Глава 35Люси
Наступление Рождества мы с Грэмом и Тэлон отпраздновали трижды. День начался с того, что мы, укутавшись потеплее, пили кофе на заднем дворе под деревом Олли. Грэм каждый день навещал его — садился рядом и разговаривал со своим лучшим другом, своим отцом. Он рассказывал ему обо всех достижениях Тэлон, о своих достижениях, о нас. Я была рада этому. Благодаря их внутренней связи, Олли будет жить вечно. Каждое утро и каждый вечер мы любовались высоким деревом, посаженным в честь профессора Оливера, и это было прекрасно.
Потом мы отправились в дом Мэри, чтобы отпраздновать Рождество в кругу их семьи. К нам присоединилась и Мари. Мы вместе смеялись, плакали, вспоминали. Первое Рождество после потери любимого человека всегда самое тяжелое, но когда тебя окружает любовь, раны причиняют гораздо меньше боли.
А вечером мы с Грэмом и Тэлон собрали вещи, сели в машину и отправились на оставшиеся выходные к маминому дереву. Мари сказала, что подъедет к нам на несколько часов позже. Всю дорогу до коттеджа мы с Грэмом держались за руки, и я не могла оторвать взгляда от наших сплетенных пальцев.
Мой воздух.
Мой огонь.
Моя земля.
Моя душа.
Я не знала, что любовь может быть такой настоящей.
— У нас ведь получится, правда? — прошептала я, оглядываясь на спящую на заднем сиденье Тэлон. — Остаться влюбленными навсегда?
— Навсегда, — пообещал он, целуя мою ладонь. — Навсегда.
Когда мы подъехали к коттеджу, все вокруг было припорошено снегом. Грэм вышел из машины и, держа в руке автомобильное кресло со спящей в нем Тэлон, поспешил к маминому дереву.
— Грэм, может, лучше в дом? Здесь холодно.
— Мы должны хотя бы поздороваться, — ответил он, глядя на дерево. — Ты не могла бы включить гирлянду? Боюсь, если выпущу из рук кресло Тэлон, она проснется и расплачется.
— Конечно, — сказала я и быстро побежала по холоду к розетке. Включив гирлянду, я повернулась к маминому дереву и … В груди все сжалось при виде вспыхнувшей огнями фразы, навсегда изменившей мою жизнь.
Ты выйдешь за нас замуж?
— Грэм, — задрожав, прошептала я и повернулась к нему — стоя на одном колене, он держал на вытянутой руке коробочку с кольцом.
— Я люблю тебя, Люси, — сказал он, впервые не называя меня Люсиль. — Я люблю твою самоотверженность, твою заботу, твой смех, твою улыбку. Я люблю твое сердце и восторгаюсь тем, что оно бьется для всего мира. До встречи с тобой я был словно заблудившийся странник, а благодаря тебе нашел дорогу домой. Ты — причина, по которой я верю в завтрашний день. Ты — причина, по которой я верю в любовь. И я планирую никогда больше не отпускать тебя. Выходи за меня. Выходи за Тэлон. Выходи за нас замуж.
Мои глаза наполнились слезами. Я опустилась перед Грэмом на колени и, крепко обняв, прижалась к нему всем телом. Он притянул меня к себе, а я только шептала:
— Да, да, да, — и каждое из этих слов проникало ему в самую душу.
Грэм надел мне на палец кольцо и крепко прижал к себе, а мое сердце билось все сильнее и сильнее, понимая, что самая большая надежда стала реальностью. Ведь, в конечном итоге, я все-таки «пустила корни» в доме, наполненном невероятным теплом.
— Значит, это и есть наше «долго и счастливо»? — тихо прошептала я совсем рядом с его губами.
— Нет, любовь моя, это только первая глава нашей истории.
Грэм поцеловал меня, и я могла поклясться, что в холодной темноте зимнего вечера почувствовала прикосновение теплых солнечных лучей.
Эпилог
Грэм
Шесть лет спустя
— И он был твоим лучшим другом, папа? — спросила Тэлон, помогая мне в огороде. Лучи летнего солнца играли на наших лицах, пока мы собирали к ужину свежий зеленый перец и помидоры.
— Моим самым лучшим другом, — ответил я, ползая на коленях по земле. Подсолнухи, посаженные несколько месяцев назад, вымахали уже выше Тэлон. Всякий раз при малейшем дуновении ветра посаженные руками Люси яркие цветы радовали глаз и поднимали настроение.
— Ты не мог бы рассказать о нем еще раз? — спросила Тэлон, втыкая лопату в землю. Потом она сорвала зеленый перец и откусила его, словно это было яблоко — точь-в-точь как ее мать. Если я не мог найти этих двоих в доме, значит, они точно на заднем дворе — сидят и жуют немытые огурцы, перец, ревень.
«Земля полезна для души», — излюбленная шутка Люси.
— Опять? — спросил я, приподняв бровь. — Разве я не рассказывал тебе его историю вчера перед сном?
— Maktub, — с лукавой усмешкой ответила она. — Это значит, что все предначертано, что в свою очередь означает: тебе суждено рассказывать эту историю раз за разом.
— Неужели? — рассмеялся я и подхватил дочь на руки.
Она захихикала.
— Да.
— Ну, ладно. Раз уж все предначертано, — шутливо ответил я и подвел ее к дереву профессора Оливера, рядом с которым стояли три стула: два больших и один детский пластиковый.
Я усадил Тэлон на ее стульчик и сам сел рядом.
— Итак, все началось, когда я еще учился в колледже. В тот день я провалил свою первую работу…
Я рассказал ей историю о том, как профессор Оливер вошел в мою жизнь и как из посеянного им в моем сердце семени выросла любовь. Он был для меня лучшим другом, отцом, семьей.
Тэлон всегда была любителем разных историй. То, как внимательно она слушала, как улыбалась при этом, всегда наполняло мое сердце любовью. Она слушала, как Люси — искренне, с блеском в глазах.
Когда я закончил свой рассказ, Тэлон встала и, как делала всегда, подойдя к дереву, крепко обняла его.
— Я люблю тебя, дедушка Олли, — прошептала она, целуя кору.
— Опять? — спросила вышедшая на улицу Люси, имея в виду историю жизни профессора Оливера. Она подошла к нам с Тэлон — из-за беременности Люси ходила вперевалку — и, присев на свой стул, тяжело выдохнула, словно только что пробежала пятикилометровый кросс.
— Опять, — улыбнулся я, а потом, наклонившись к Люси, поцеловал ее сначала в губы, а потом в живот.
