Ярослав краем глаза заметил, как Ядвига расправляет свою коротенькую юбочку.
— Прости, не могла упустить шанс напомнить тебе об этом.
Часть 68
***
Горыныч тянул за собой, и его путы причиняли резкую боль, позволяющую на какое-то время избавиться от дурмана, требующего отмщения. Однако тьма снова и снова пыталась завладеть телом и душой и заволакивала пеленой, используя то одно, то другое заклинание, чтобы сбежать. Катя прекрасно понимала, что ее душой завладевает нечто древнее и ужасное. Это тьма, жившая в прежних Кощеях. Катя почти чувствовала, как та истосковалась по мучениям и желала вдоволь насытиться чужой болью, но вместо этого оказалась пойманная в силки и теперь желала высвободиться, чтобы снова обрести величие.
«Как же Ярославу удавалось сдерживать ее?» — промелькнула мысль, но Катя не успела обдумать все, потому что разум заволокло, и он отказался подчиниться своей владелице.
— Тебе не вырваться из моей клетки, птичка, — произнес Горыныч, вероятно, сменив личность.
— Зачем тебе это, м? Отпусти меня. Ты ведь прекрасно понимаешь, что итак, уже все правила нарушены. Я просто хочу отомстить, — принялась причитать Катя, когда они спустились в подвал здания комитета.
— А я просто хочу новые брюки, потому что эти мне очень не идут, — недовольно ответил Горыныч, затолкнув Катю в комнату, напоминавшую больше больничную палату.
Едва дверь за ним захлопнулась, Катя бросилась к ней, чтобы постараться открыть, но кожу обожгло, точно от прикосновения к раскаленному металлу. Сильное защитное заклинание, наложенное с помощью белой магии. Катя попробовала произнести заклинание, чтобы высвободиться, но выпущенная магическая волна вернулась, оттолкнув ее от дверей. Девушка упала на пол, чертыхнулась и попробовала снова. Во второй раз попытка все также не принесла никакого результата, тогда Катя решила немного восстановить силы и поднялась на ноги. В комнате не было ничего, кроме кожаного диванчика, на который можно прилечь, свернувшись калачиком, и двери, ведущей в маленькую уборную. Катя попыталась сотворить постель побольше, но и это не вышло, высосав у нее последние силы.
— Черт бы вас всех побрал с вашей магией, — крикнула Катя и рухнула на диван, показавшийся ей слишком твердым.
Она прикрыла глаза и почти сразу смогла уснуть, погрузившись в очередное видение.
— Кто ты? — спрашивает Катя у девушки, так похожей на нее, но одновременно чужой. Та стоит напротив и, чуть склонив голову набок, разглядывает ее.
— Я твое отражение. Неужели ты не понимаешь? Я и ты — одно и то же.
— Нет. Мы не можем быть одним и тем же.
Катя скрещивает руки на груди, пытаясь унять внутреннюю дрожь.
— Ты думаешь, что лучше меня? Но ведь это ты позволила мне мучить Ивана. Если бы ты была чуточку сильнее, то смогла одержать верх, а ты слаба. Слишком слаба, чтобы сопротивляться.
Катя вспоминает, как страдал Иван, когда она позволила тьме руководствовать собой. На его месте мог оказаться кто угодно.
«Что, если следующим станет Ярослав?» — думает Катя и прикрывает глаза, стараясь проснуться.
Она совершенно точно знает, что должна предпринять что -то, способное побороть тьму, но в голове проносится ехидный отклик той:
«Ты слаба... Слишком слаба, чтобы сопротивляться».
Пробудившись, Катя приподнялась на локтях и осмотрелась. Какое-то время она находилась в сознании и понимала, что именно натворила, но едва предприняла попытку подняться на ноги, чтобы позвать на помощь и сообщить, что ей удалось справиться, как тьма снова заволокла разум. Катя расслабилась и позволила своей плохой половине действовать самостоятельно. Она действительно оказалась слишком слабовольной, для того чтобы сопротивляться.
Очередное заклинание откинуло ответной волной к стене, и девушка ударилась спиной, но теперь боль не помогала воззвать к добру. Она еще сильнее злила и вынуждала активнее искать метод спасения из душной камеры.
— Ненавижу вас всех! — зарычала Катя, в очередной раз ударившись о бетонную стену из-за ответной магической волны. — Ненавижу.
Часть 69
Ярослав припарковал машину на излюбленном местечке и поспешил проскользнуть к комитету. Ему уже стало казаться, что работники кафе, стоящего неподалеку, подозревают о том, что здание не такое уж заброшенное, каким кажется, на первый взгляд. Однако сейчас было не до предосторожностей. Горыныч сам сможет позаботиться о комитете, чтобы укрыть его от посторонних глаз, а вот Катя вряд ли справиться с тьмой в одиночку.
Ядвига спешила за ним, цокая каблуками по разбитому бетону. Она что-то ворчала себе под нос, но Ярослав не слушал. Он даже не стал проявлять галантность, пропуская даму вперед, из-за чего ему вслед полетело какое-то проклятие.
Без стука он вошел в кабинет Баюна. Мужчина, как обычно, сидел в кресле, вытянув ноги, и курил трубку. Он бросил на Ярослава изучающий взгляд.
— Чего ты хочешь? Кажется, твою невесту уже нашли, и тебе следует носиться по городу, а может, по миру в поисках средства, способного помочь ей.
— Поэтому я тут. Скажи мне, где найти Жар-Птицу.
— Жар-Птицу? — Баюн вскинул бровь и закашлялся, вероятно, сделав слишком большую затяжку. — С чего ты взял, что мне известно ее местонахождение.
— С того, что хоть ты и ленивый котяра, но мастер своего дела. Я уверен, ты отыскал ее после того, как Катина бабушка заключила сделку и сожгла свою сущность.
Баюн потупил взгляд. Воспоминания явно были ему неприятны, и Ярослав отчасти догадывался почему.
— Не знаю, какую сделку ты с ней заключил, но уверен, ты возвратил первенцу Варвары все чувства и эмоции, потому что считал виновником себя, так?
Баюн ничего не ответил, лишь взял бокал с ликером и сделал пару жадных глотков. Ярослав почти сразу понял, что мать Кати была способна испытывать эмоции, но избрала не тот жизненный путь. Вместо любви и счастья она заполнила свое сердце тьмой и ненавистью, виня дочь в том, чего та не совершала. Кате Ярослав не стал рассказывать об этом, чтобы не расстраивать ее, надеясь, что однажды она сама все осознает.
— Значит, я правильно догадался. Я хочу знать, где найти Жар-Птицу.
— В том, что Варвара Никольская испугалась и не смогла принять правду, был виновен только я. Она не заслуживала такой жизни, поэтому я заключил с Птицей сделку, позволил ей кое-что запретное в обмен на отказ от жертвы Варвары.
— И все это время Катина мать могла испытывать эмоции? Верно? Она ненавидела свою дочь просто потому, что та стала нежеланным ребенком?
Баюн кивнул. Ярослав стиснул челюсть и сжал руки в кулаки. Он не желал, чтобы догадки подтвердились, но теперь совершенно точно знал, что оказался прав, и от этого на душе стало мерзко. Ему хотелось наказать такую мать, но нельзя было позволять тьме, оставшейся внутри него, одержать верх.
