Одной рукой он обнимал меня, вторую закинул себе под голову. А ещё на нём была чёрная футболка, что не могло не радовать.
Не радовало другое: я совершенно не помнила, как мы оказались в его комнате в академии.
Я ещё поёрзала, потому что жжение в руке не проходило, и прокрутила ещё раз в голове все события. Улыбка скользнула по губам, когда я поняла, что мы смогли избавиться от влияния демона.
Мы смогли! У нас действительно получилось! Подумать страшно! Но мы серьёзно сделали это, сумели, смогли. Значит, вынашиваемый годами план был не идеальным, а демон оказался не гениальным, раз уж мы смогли обойти его.
От этих мыслей становилось радостно. Надежда расправила свои крылья и взмыла в небо, навстречу яркому солнцу.
Руку опять зажгло. Осторожно отстранившись от спящего парня, на котором так бессовестно лежала, я привстала на локте и, не переставая слабо улыбаться, взглянула на свою левую конечность.
И чуть не заорала от ужаса!
Она!.. Она вся!.. На ней был дракон! Изображение большого золотого дракона, расползшееся от плеча до запястья!
Ужас, страх, непонимание, снова ужас!
Чтобы справиться с собственными эмоциями, я быстро легла лицом на кровать, с силой закусив край одеяла.
Я сплю. Я просто сплю. И это всё мне сейчас показалось. У меня не может быть изображения дракона на руке, просто не может!..
Но руку всё ещё жгло!
Судорожно выдохнув, я, не отрывая лица от подушки, вытянула правую руку и кулаком ткнула Ника в рёбра. Тыкала с силой, не жалея гада, который точно как-то причастен к этой ерунде на моей руке.
— Эй! — возмутился парень сонным голосом и заёрзал.
Я вскинула голову, не глядя в сторону своей руки, и направила убийственный взгляд в сторону того, кто сейчас собирался перевернуться на бок и продолжить спать.
— Не смей спать, зараза, — прорычала я, стараясь не закричать от охватившего меня не страха — ужаса.
Ник удивленно моргнул заспанными глазами, непонимающе посмотрел на меня, затем ме-е-едленно перевёл взгляд чуть дальше, на руку…
Выражение непередаваемого ужаса вкупе с искренним изумлением на его лице я никогда не забуду.
— Это что? — не сводя с него взгляда, ласково улыбнулась я.
Настолько ласково, что меня саму передёрнуло, чего уж говорить о Нике.
Тот не ответил. Судорожно сглотнув, парень бросил на меня перепуганный взгляд и, боясь собственных действий, медленно повернул голову и вытянул вперёд собственную левую руку.
— Мать твою оркам на завтрак, — выдохнул он пораженно, узрев на собственной конечности точно такой же золотой, чуть мерцающий узор.
После этого парень добавил ещё пару десятков нецензурных слов, от которых мне стало немножечко, совсем капельку, стыдно. После того, как местные ругательства закончились, Ник вскочил на ноги и, лихорадочно перебегая из угла в угол, повторил их ещё раз, а потом ещё несколько — на других языках. Благодаря своему артефакту я понимала каждое, половину честно запомнила, остальную половину пожелала бы никогда не вспоминать.
Всё это время я сидела на постели, поджав под себя ноги, и с мрачным удовольствием следила за страданиями своего жениха, который теперь, кажется, нифига не фиктивный, чтоб ему… хор-р-рошо очень было! С-с-счастья ему побольше, зар-р-разе этакой! Здор-р-ровья, мать его! Жизни, уроду, долгой!
А ещё я вспоминала тот вечер в замке императора, и наш с Ником разговор, и его рассказ про войну драконов и демонов.
И женщину, что сумела стать избранной дракона. Как он назвал это? Найрики. Они стали найрики — избранными. И на их руках проступили татуировки драконов.
Неужели это значит, что мы с Ником теперь тоже найрики?
Николас выдохся примерно через полчаса. Он выговорился, успокоился, но… но я-то нет! А потому, очень нежно улыбаясь, я вопросила у его спины, как раз севшей на кровать и чуть сгорбившейся:
— Ты что сделал со мной, говно?
Наверно, нельзя была так называть своего вроде как жениха, будущего императора, главу чего-то там и какого-то наследника драконьего огня. Но пошёл он! Заслужил!
— Я-а-а? — нехорошо так протянул он, медленно оборачиваясь и взирая на меня непроглядно чёрными глазами.
Вот только я не убоялась! Я, вскочив на ноги прямо на постели, ткнула в него пальцем и заорала:
— Ты! Это всё ты! Всё из-за тебя!
Ник после такого тоже вскочил, только на пол, и, прожигая меня разъяренным взглядом, негромко прорычал:
****
— Каким образом я могу быть в этом виноват?
— А кто заставил себя поджигать?! — заорала я ещё громче, — А кто ко мне с поцелуем полез?!
— Да ты и сама неплохо в этом поцелуе участвовала! — Ник тоже сорвался на крик, он у него как-то повнушительнее вышел, но это не уменьшило моего гнева.
— Мой огонь твой не погасил, — язвительно заметила я, — хотя ты мне именно это обещал. Если ты не заметил, наше пламя вчера вместе, — я изобразила что-то непонятное руками, — горело!
Ник орать в ответ не стал. Дёрнулся, как от удара, и удивленно на меня посмотрел.
— Ты что, не видел? — я больше тоже не орала, только лишь вздохнула тяжело и сползла обратно на кровать.
— Не видел, — признался он отстраненно.
Я легла на спину, раскинув руки в стороны и чувствуя себя ужасно уставшей.
— Господи, за что? — спросила я у потолка.
Потолок молчал, ответил Ник:
— Ты понимаешь, что произошло?
Я ответила ему язвительной улыбочкой:
— Что ты попал, чучело.
— Да нет же! — парень тряхнул головой и неожиданно улыбнулся, что меня просто выбесило, — Мы с тобой стали найрики! Первыми найрики за тысячу лет! Последними были золотой дракон с той демоницей! Варя, ты понимаешь, что это значит?
— Что мы все умрём? — предположила я.
— Что мы с тобой избранные! — с таким восторгом воскликнул он, что я невольно скривилась.
— Не мели чепухи, Нео, — очень вежливо попросила я его, — какие ещё избранные? Что ты несёшь? Это просто недоразумение, от которого нам надо избавиться.
Теперь скривился уже он, с укором посмотрел на меня, потеряв половину своего восторга, и просветил:
— Тебе для этого придётся руку отрезать. Хочешь, могу помочь?
— Себе помоги, ограниченный, — отозвалась я и поднялась с кровати, чтобы бросить парню через плечо, — и руку тоже сам себе отрежь.
Вот после этого я спокойно пошла в ванную, где очень долго приводила себя в порядок, раз за разом пытаясь отмыть этого дракона со своей руки. Он не отмывался! В итоге из комнаты я вышла ужасно злая, горя пламенем искренней ненависти ко всему живому.
