– Ничего. – Нож снова полетел в круг. - Я бы даже сказал, ни хрена.
– Он хоть жив-то остался, непретенциозный ты наш?
Драго чуть заметно усмехнулся.
– Что ему сделается, чучелу? Я ж его как облупленного знаю. Бить Серого бесполезно, не проймёт его это, проходили уже. Он даже очки, в отличие от Стаса, носить не станет, так и будет щеголять с фингалом по окрестностям, да ещё и балладу сочинит.
– О рыцаре и злобном драконе? Нет, лучше – о злобном драгоне.
– Угу. Только ты принцессу забыла. О прекрасной принцессе, благородном рыцаре и злобном… драгоне. Будет петь её у костра, сверкая улыбкой и боевыми увечьями. Так что бить его можно только в одном случае.
– Это в каком?
– Когда не бьёшь, а убиваешь.
Ева подняла брови.
– Да шучу я, шучу. Не трону я нашего барда даже пальцем… Хотя вчера очень хотелось. Дэн остановил.
– А за что ты Серого бить-то собирался? За песенку? Так там ничего обидного, даже наоборот. В чём обвиняешь?
Драго закатил глаза.
– О, женщины… Мужикам совершенно не нужен повод для того, чтобы дать в морду.
– А… Точно.
Ева улыбнулась и кивнула, признавая правоту байкера. Но улыбка сползла с её лица, когда Драго спросил:
– Он тебе нравится?
Здравствуйте, приехали…
– Допустим, нравится.
– А то, что он лет на десять тебя младше, не смущает?
– Честно? Нет.
Стало дико смешно. Господи, да здесь все младше Евы, если каждого смущаться… Хотя Драго, конечно, в другом смысле. Но тот – другой – смысл… Абсурд.
Милый мальчик. Талантливый, искренний, интересный, обаятельный, и еще целая куча прекрасных эпитетов. Но это не причина на него набрасываться, глотая слюни.
Драго вновь бросил нож,и на этот раз промазал. Злится.
Как там сказал Серый… Дразнить зверя?
– В конце концов, я за него замуж выходить не собираюсь,и детей крестить тоже, - выпалила Ева,и почти сразу пожалела о сказанном. Запнулась, поморщилась – нет, подобные игры всё же не для неё. – Короче говоря, всё он правильно спел, понимаешь? Я – ничья.
Ева говорила это, уже уходя в кусты, поэтому и не слышала, как Драго пробурчал:
– Посмотрим…
Дэн
– Алло…
Голос звучал высоко и незнакомо.
– Инесса? - уточнил я.
– Дэ-эн, – из трубки хлестнуло таким теплом, что я отставил её от уха, боясь, как бы оно не обуглилось. – Дэ-эн, любимый! Я не могу больше на тебя злиться…
Не может злиться? Какая прелесть.
– … хотя ты очень меня обидел.
Почти верю, гы-гы.
А девица продолжала заливать меня потоком всепрощающих признаний:
– Но ты растрогал мое сердце, я готова простить тебе всё. Даже измену!
– Даже измену? Любопытно, как это?
– Да, я понимаю, что мы не встречались, но мне было так больно это видеть…
– Видеть?..
Совсем интересно...
– Да, прости, прости, пожалуйста! Но мне было так страшно! Эта буря, эта жуткая ведьма… я надеялась, ты меня защитишь, пришла к тебе под дождём… в молниях, всё так гремело… а там ты с этой пигалицей…
– Хм… и что это была за пигалица?..
– О… – девица замолчала, словно оценивая вопрос, затем задумчиво произнесла: – Не знаю… не рассмотрела. – И тут же снова добавила в голос боли: – Мне так тяжело было на это смотреть…
– Ясно. Спасибо. Прощай.
Пазл сошёлся.
Всё, что казалось мне несовместимым, несовместимым и было. Не могла моя неопытная и пылкая девочка оказаться расчётливым манипулятором.
Она и не была им. Это были разные девушки.
Чёрт…
Пазл сошёлся. Но картина стала значительно шире…
И время… время упущено.
Саша
Опять он пошёл звонить этой Инессе. Интересно, если всё-таки дозвонится – что она ему скажет?
Фантазия каждый раз буксовала, когда я пыталась представить себе это. Я ведь понятия не имею, почему она сбежала. Дэн эту Инессу не помнит, однако это не мешает ему считать её «той самой» девушкой.
Как говорит Машель: «Парни, почему вы такие тупые?!»
Как можно было сбежать после ТАКОЙ ночи?! Хотя… если он полагает, что мне было больно…
Я замерла над туркой, чуть не перелив воду, осенённая страшной мыслью.
А вдруг она решит сделать, как та принцесса из сказки про Русалочку? Сказать «принцу», что именно она его и «спасла». В смысле, с ним спала. Пожалуй, в этом случае я не выдержу и поведаю Дэну всю правду.
Охохонюшки… Идёт.
Я резко обернулась и сразу поняла: дозвонился!
Дэн был очень растрёпан – как будто он долго и упорно взъерошивал волосы ладонью или бился головой об скалу, - а взгляд казался настолько потерянным, что мне стало не по себе. Посмотрел на меня с тоскливым безумием, потом опустил глаза вниз – и изучил с ног до головы, почему-то задержавшись на уровне носка-чебурека…
Где-то за деревьями вдруг закискискала Ева, и Дэн дёрнулся, помотал головой.
– Ерунда какая…
Спрашивать что-либо я побоялась, поэтому просто уточнила:
– Кофе будешь? Твой любимый, со сгущёнкой.
Дэн молча кивнул. Блин… что, ну ЧТО она могла ему сказать?!
Чуть позже Дэн предложил остаться на скалах еще на день, а за завтра пробежать двухдневный переход. Ребята согласились,и после завтрака все – кроме Евы, как и накануне, - лазили по Пельменю. Причём Серый и Драго независимо друг от друга пытались отпроситься у Дэна, но тот, будучи не в духе, только рявкнул: «Нет! Освобождение от физкультуры только у в… сказочницы. Остальные – вперед, за орденами!»
Ещё и в одну связку их поставил.
Ева, мне кажется, этому обрадовалась. Тут же вытащила из палатки каремат, бросила на него спальник, уселась сверху, взяла тетрадку и Чипса под бок,и что-то застрочила. Иногда только поднимала голову, но нас, собирающихся на скалу, она уже не видела. Взгляд её был пустым и отрешённым.
Я теперь ходила первой в связке с Дэном. Улыбкой он по-прежнему не сверкал, но всё же ему явно было полегче, особенно когда он понял, что я начала относиться к скале и снаряжению намного внимательнее. Дэн рассказал мне кучу всего важного и полезного, учил разным способам цепляться за скалу, правильно ставить ноги. И всё было бы прекрасно, если бы при этом он сосредоточенно не поглядывал по сторонам, когда по этим самым сторонам появлялись девчонки. Особенно худенькие. Интересно, что он там высматривает?
