– Вторая закладка в итоге тоже вылетела. А на третьем рывке Славка просто не смог удержать верёвку от боли.
Мелкого в темноте видно было смутно, но расширившиеся от ужаса глаза сверкали в свете неполной луны, и я почему-то отвернулся, не выдержав его взгляда…
– В общем, мы с тобой не общались бы сейчас, если бы не подоспел мой отец. Он перехватил страховку, затормозив мой полёт, и о подножие скалы я приложился почти нежно: сломал всего пару ребер, чудом не пробив лёгкое. Ну и голову отбил – ещё в полете, об скалу. Считай, что в рубашке родился.
Я снова глянул на Саню и усмехнулся.
– А ты дыши, дыши. Видишь, я живой. Только шрам на башке остался, и тот незаметный.
Склонив голову, я нащупал в волосах тонкий рубец с лапками стежков.
– Вот, – поймав Санину мелкую ладошку, я заставил его коснуться шрама. – Кровищи, говорят, было…
Мальчишку передёрнуло.
Я снова хмыкнул.
– Все ещё думаешь, я орал на тебя из вредности?
Рыжий помотал головой.
– Или что просто так Славка повёрнут на страховке? Или от нефиг делать требует от страхующего всегда надевать перчатки?
И тут я подвис вместе с мелким…
Я вдруг понял ещё одну вещь.
После падения я злился на брата. Нет, сначала я очень по нему скучал, когда он не навещал меня в больнице. А потом, вернувшись домой, не узнал его. Весёлый и бесшабашный Славка превратился в настоящего взрослого, только вечно злого и раздражительного. Он стал жаловаться на меня родителям за малейшие проказы, придирался по любому поводу, и вообще почти не общался со мной. Славка подружился с Маринкой, которую раньше мы дразнили Маргаринкой и всячески третировали…
Конечно, это всё были детские обиды, и с возрастом их стало поменьше, но отношения наши ничуть не потеплели. Они напоминали тихую войну соседей: драться не дерёмся, но гадость подстроить – милое дело. Он и в поход-то со мной пошёл, чтобы позлорадствовать с моих траблов.
По крайней мере я так думал…
И вот теперь, задав вопрос Саньке, я отчётливо представил, что же тогда чувствовал не удержавший меня брат. Ведь до моей смерти на его совести оставалось мгновение. Вспомнилось сегодняшнее бессильное созерцание полёта Сашки…
О да, я словно влез в шкуру вечно нервного Славика.
Рыжий молчал вместе со мной, а потом коснулся моей руки и произнёс дрогнувшим голосом:
– Извини…
Я посмотрел на него с недоумением.
– Я буду аккуратнее. Я понял: рискуя собой, я подвожу не только себя, но и тебя,и Драго… и родителей.
Ёжика мне в штаны…
Мелкий за пять минут понял то, на что у меня ушло тринадцать лет. Интересно, если я извинюсь перед Славкой, мы снова станем друзьями?
Ха-ха, вряд ли. Слишком поздно.
Саша
Бедный мой Дэн!
Теперь всё понятно…
– Но как ты… вообще… Как ты ходишь в горы после такого…
Я не сказала «ужаса». Не смогла. Но представила себя на месте Дэна – и кровь застыла в жилах. А если бы на месте Славика была Машель! Сестра бы неделю рыдала потом, проклиная себя, я точно знаю.
– О, - Дэн засмеялся, – на самом деле я долго заикался и впадал в истерику, едва услышав про скалы, страховки и прочую хренотень. Можешь представить уровень проблемы для семьи профессиональных альпинистов, где куда ни плюнь – верёвки, карабины, закладки,и что ни беседа – всё про горы?
– Да уж, проблема не то слово…
– Это точно. Мама меня к психологу даже водила. Он сказал, что либо клин клином, либо гипноз. При слове «гипноз» я сбежал. Тогда отец выгнал меня из дома.
– А-а?
– К бабуле в деревню…
– О, меня тоже каждое лето к бабушке отправляли.
– Ага. А меня туда жить отправили. Но там, в деревне, на окраине, старая крепость была, от неё только кладка осталась. И я подумал: «Клин клином? А пусть будет!» – и начал по ней лазить. Сначала не выше полуметра, потом осмелел, на двухметровую стенку выбирался. В общем, за лето мне слегка полегчало.
– Может, отец специально тебя туда отправил? Меня бабушке спецом отдавали. На воспитание. Она должна была сделать из меня… – Тут я запнулась, чуть не поведав Дэну историю про «настоящую девочку». – Настоящего парня сделать! Да.
И Дэн это проглотил…
– Ха-ха, – сказал он, – видимо, в деревне климат подходит для выращивания парней. А вообще,ты прав. Думаю, папа помнил про эту крепость, он ведь даже рассказывал мне, как в детстве её покорял.
– Точно. Родители очень хитрые люди.
– Да-да. И коварные. В общем, к осени меня вернули в Город,и там я занялся боулдерингом. Это лазание по невысоким, но довольно сложным трассам. От слова «боулд» – валун. Там страховка не нужна. А последние лет пять я понемногу осваиваю настоящие скалы… Вчера, благодаря тебе, даже решился с нижней страховкой пройтись, но ни хрена у меня не вышло. Такой вот я трус.
– Вот ещё! – возмутилась я. - Трус! Ты… ты самый лучший, Дэн! Честное слово! А страх… Ты его добьёшь, я уверен…
Чуть не сказала «уверена». Но попаниковать по этому поводу не успела – Дэн на меня ТАК посмотрел…
О-о-о, ещё один подобный взгляд – и от меня останется только умилённая мокрая лужица…
– Спасибо, Сань, - Дэн вздохнул и потрепал меня по макушке. А затем сжал рукой моё плечо. - Спасибо.
Развернулся и направился к палатке.
Э? А поцеловать?
Ах, ну да. Я же мальчик.
Ева
Этой ночью Чупс отдавил ей все ноги, и даже немного спине досталось. И только поутру, когда кот наконец куда-то убежал, Ева смогла расслабиться и с удовольствием погрузилась в сладкую дрёму.
Ρазбудил её странный звук, какой-то совершенно не понятный. Ева, протерев глаза и выбравшись из палатки, увидела неподалёку от своего жилища Драго. Парень, сидя на чурке, сосредоточенно играл в «ножички».
Где-то рядом чирикали ранние пташки, кроны деревьев шелестели листьями, в воздухе была разлита прохлада, мигом освежившая тёплую после сна кожу. Эх, благодать… была бы, если бы не Драго со своим мрачным выражением лица.
– Ты кого представляешь на месте этого круга, Жень? Стаса? Или Стас уже в прошлом,и теперь у тебя претензии к Серому?
– Претензии, - пробубнил богатырь. - Слово-то какое… Нет у меня к нему претензий.
– Ну-ну. А что есть, если нет претензий?
