Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
Все знают о зачехленном шпиле Адмиралтейства, его нельзя было перекрасить, не испортив позолоту, потому за одну ночь сшили громаднейший чехол весом в полтонны, и альпинисты с риском для жизни сумели этим чехлом адмиралтейскую иглу укрыть. Закрасили шпиль Петропавловского собора, купола Исаакиевского и многих других соборов, спрятали под большой насыпной холм медного Петра, закопали в парке коней с Аничкова моста, укрыли Екатерину II в парке перед Пушкинским театром и Александра III с его конем.
Но далеко не все знают, что прятали не только памятники и купола, но и… целые заводы. Конечно, их не закапывали, просто на крышах цехов появились кварталы из фанеры! В Москве для маскировки крыши домов рисовали прямо на асфальте, но это до первого снега, кроме того, нарисованные дома не отбрасывают тени, а потому на любой аэрофотосъемке будет видно, что это картинка. В Ленинграде решили сделать полноценный муляж и по всему городу соорудили огромное количество фанерных «развалин». Пролетая над городом на следующий день после ночной бомбардировки, немцы могли радоваться – столько разрушений! Им невдомек, что руины бутафорские.
В «руинах» лежали Смольный, Кировский завод, Охтинский мост, вокзалы города… С вокзалами пришлось повозиться. Рельсы, ведущие к платформам, выкрасили в защитный, а зимой кое-где и в белый цвет, чтобы не отсвечивали, не выдали. Сами здания накрыли сетками и фанерой с изображениями развалин, а в стороне «выросли» их фанерные муляжи. Ох и доставалось фанере! Каждый день приходилось ремонтировать.
Исправно бомбили немцы и муляжи кораблей на Неве в паре сотен метров от настоящих, замаскированных под ледяные торосы, и фальшивые мосты, тоже неподалеку от действующих, и превращенные в «заводские цеха» стадионы и пустыри.
А чтобы окончательно сбить немецких летчиков с толку, были проложены такие же фальшивые «улицы», и снова с картинами разрушений. Бутафорская улица пролегла поперек проспекта Обуховской обороны, верфи и даже стоящего у причала завода «Большевик» эсминца «Опытный»! И все, конечно, с «руинами». Верфь и эсминец не пострадали, зачем бомбить развалины?
Немецкие летчики твердили, это подтверждала их аэрофотосъемка, что Ленинград практически полностью разрушен.
Была еще одна хитрость – в маскировке часто использовались укрывные сети с нашитыми на них кусками ткани под цвет растительности, чтобы сверху вместо здания виделся парк. Но на немецких самолетах стояли специальные фильтры, позволяющие понять, что «зелень» фальшивая.
И снова на помощь любимому городу пришли химики. Была срочно изготовлена новая краска – недешифруемая. Прямо в сетку для реальности вплетали ветви деревьев, а чтобы они долго не вяли, химики придумали состав для консервации зелени. Когда выпал первый снег, цвет маскировки заменили, теперь аллеи маскировочных «парков» стояли заснеженными.
Маскировали даже водоемы. В затемненном городе, где все улицы были сплошной черной дырой, блеск воды мог что-то подсказать летчикам. И тогда в воду засыпали специальный состав, гранулы которого, собираясь, образовывали непрозрачную пленку на поверхности. Пруды и малые речки тоже спрятались, превратились в черные дыры для тех, кто нес бомбы на город. Зато совсем в других местах вдруг появились фальшивые Мойки и Фонтанки, канавки и пруды.
Конечно, все уберечь не удалось, до сих пор видны «ранения» на пьедесталах коней на Аничковом мосту, пострадали сфинксы на набережной, страдали и заводы, и электростанции, разрушений в городе было очень много, но куда меньше, чем видели с высоты немецкие летчики. Зачем бомбить город, который и без того разрушен? Нужно только дождаться, когда в нем умрет последний защитник или хотя бы предпоследний, чтобы последнего повесить на главной площади.
Но город выжил.
А вот памятника тем, кто спрятал его от немецких объективов, в Ленинграде не было, нет его и в Санкт-Петербурге. Пусть так, памятников блокадникам вообще мало, но не мешает хотя бы помнить тех, кто перехитрил врага.
* * *
День прорыва блокады – 18 января 1943 года – стал главным праздником блокадников. Не разгром гитлеровцев и снятие блокады на год позже, а именно прорыв. Тогда и заработал тот самый Коридор смерти, по железной дороге доставлявший под непрекращающимся вражеским огнем продовольствие во все еще осажденный город.
У ленинградцев, особенно в семьях переживших блокаду, есть незыблемое правило – любой вошедший в дом гость должен быть накормлен. Именно накормлен, а не просто напоен чаем со сладостями. Говорят, это осталось с тех страшных времен, когда мерилом самой жизни стал крошечный кусочек черного хлеба.
Пережившие блокаду ленинградцы часто варят картошку в мундире – рука не поднимается кромсать очистки, сушат остатки хлеба, аккуратно складывая сухарики в банки, обжаривают остатки вчерашней вареной картошки, порезав кружочками («картошка по-ленинградски», вкусно, кстати) и осторожно сметают хлебные крошки со стола – для птичек.
Только много ли их осталось, переживших блокаду ленинградцев? Даже тем, кому в 1941-м было три года, кто мог хоть что-то понимать в происходящем и что-то запомнить, уже больше восьмидесяти. А ровесникам Жени Титовой или Юры Егорова больше девяноста лет.
Пока еще можно, пока есть кого, расспросите блокадников. Не ради страшилок «ой, людоедство было!», а для понимания, что помогло им дожить до весны. Их душевный опыт – как не очерстветь, остаться людьми, выстоять – пригодится любым поколениям, и вам, и вашим детям и внукам. Пусть больше не будет кошмаров блокады, но человечность, стойкость, способность сопротивляться любым бедам не обесценятся никогда!
А еще ленинградцы с особенным пиететом относятся к трамваю.
Не самый удобный вид транспорта, не самый быстрый, но для многих дорогой. Пожилой ленинградец предпочтет час трястись на трамвае там, где на метро можно добраться за двадцать минут. Ведь трамвай не просто средство передвижения, он символ стойкости города. Трамваи «сопротивлялись» до последнего и встали, только когда были обесточены.
Зато, когда после страшной «смертной» зимы расчистили снежные и ледяные завалы и первые вагоны вышли на линию, звон трамвая показался горожанам лучшим звуком на свете – он свидетельствовал о весне, победе жизни над смертью.
– Ты позвони, позвони, – просили пассажиры вагоновожатых, и те с удовольствием звонили.
В одной книге невозможно рассказать обо всем, что происходило в осажденном городе. Да и нужно ли?
Откройте десятки, сотни других книг, прочитайте воспоминания жителей блокадного города, их дневники. Посмотрите на страшные дни, месяцы и даже годы их глазами.
У блокады женское, старческое и детское лицо.
И у нее огромные, полные боли детские глаза.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 67
