– Мы сделаем лучше. – Флориан засунул руку в саквояж и достал оттуда другую бутылочку, в которой тоже была некая прозрачная жидкость, а затем передал ее Томасу. – Я рекомендую половинную дозу опия. Она намного сильнее.
– Морфин, – прочитал Томас надпись на наклейке и с сомнением посмотрел на Флориана. – Мне незнакомо это средство.
– Его открыли совсем недавно, поэтому пока что не производят в коммерческих масштабах. Тем не менее я лично опробовал его на нескольких пациентах, да и читал отчеты о результатах исследований, поэтому абсолютно уверен в том, что в данном случае это самое эффективное средство. Впрочем, решайте сами, давать больной морфин или нет.
Приняв во внимание слова доктора, Томас откупорил бутылочку и плеснул капельку настойки в бокал. Он потому и хотел, чтобы Амелию лечил Флориан (были ведь и другие толковые врачи), что тот не боялся нововведений, а герцог это ценил. Доктор приобрел известность именно благодаря тому, что пользовался методами и средствами, доказавшими свою эффективность, независимо от того, откуда они пришли и кто их изобрел. Где он только ни побывал в поисках новых медицинских знаний, будучи твердо уверен в том, что в других странах можно отыскать лекарство, до которого в Англии еще не додумались. Многие считали доктора Флориана чудаком, склонным к ненаучным методам врачевания. По мнению же Томаса, он был гораздо более сведущим, чем большинство его коллег.
Ковентри поднес бокал к губам Амелии и заставил ее выпить его содержимое.
Она со стоном проглотила лекарство. Тут принесли кипяток. Флориан продезинфицировал инструменты, а когда все было готово, на губах у Амелии появилась глуповатая улыбка. Потом она захихикала и Томас спросил:
– Так и должно быть?
– Морфин вызывает у пациентов разную реакцию; не исключена и сильнейшая эйфория. – Доктор проник пинцетом в рану и извлек крошечный кусочек ткани, вероятно, попавший туда вместе с лезвием ножа.
– Ты просто красавчик, – проговорила Амелия, посмотрев на Томаса. При этом она улыбалась во весь рот. Потом она перевела взгляд на Флориана. – И ты тоже. У тебя роскошные волосы. – Она вздохнула.
Не обращая внимания на ее слова, доктор снова полил пострадавшее место ромом, затем продел нитку в иголку и стал сшивать края раны. Амелия уснула еще до того, как он закончил. На ее лице застыло выражение абсолютного блаженства.
– И долго она будет спать? – поинтересовался Томас.
– Не могу ответить вам точно, но несколько часов гарантирую – быть может, даже до утра. – Доктор протер инструменты и положил их обратно в саквояж. – Вам известно, кто стоит за этим нападением?
– Я, конечно, могу ошибаться, – ответил Томас, – но подозреваю Бартоломью. У него имеются более веские мотивы, чем у кого-либо другого.
Флориан долго смотрел на герцога, прежде чем спросить:
– Вы собираетесь добиваться того, чтобы его задержали?
Томас глубоко вдохнул и выдохнул, и у него снова появилось острое предчувствие грядущего поражения.
– Для ареста у меня нет иных доказательств, кроме того, что я видел на месте преступления одного из его подручных.
– Тогда хочу вам предложить: добейтесь, чтобы кто-нибудь заглянул в его налоговые декларации. Насколько я понимаю, он задолжал короне кругленькую сумму.
– Откуда, черт побери, вам это известно? – нахмурился Томас.
– Не могу вам этого сказать, однако можете быть уверены, что это чистая правда. Даю честное слово.
Томас поблагодарил врача, расплатился с ним за оказанные услуги и проводил до двери.
Прежде чем откланяться и надеть шляпу, герцог сказал леди Эверли, что вернется днем, чтобы проведать Амелию. Похоже, теперь ему нужно было добиться ареста преступника, и он знал точно, к кому следует обратиться, чтобы достичь желаемого.
Глава 22
– Уклонение от уплаты налогов, говорите? – Чтобы подчеркнуть значимость этого вопроса, король Георг отправил в рот очередную конфетку. В глазах монарха загорелся интерес. – А вы уверены, что Бартоломью виновен в этом преступлении?
– Мне говорили именно так, – заверил его Томас. – А я склонен верить своему информатору.
Герцогский титул дает определенные привилегии, и одна из них – это право докладывать монарху напрямую. Всякий раз, когда Томас говорил с государем, тот прислушивался к его словам, ибо герцог Ковентри еще никогда не злоупотреблял своей привилегией.
– По какой причине?
– Этот человек пользуется исключительным уважением. Откровенно говоря, я не колеблясь доверил бы ему свою жизнь.
– Каков ваш личный интерес в этом деле? – спросил король, немного поразмыслив. – Мне не верится, что вы просто так заботитесь о том, чтобы сундуки моего казначейства всегда были полны.
Томас понял, что должен сказать правду.
– Дело в том, что Бартоломью представляет опасность для леди Амелии, сестры герцога Хантли. Не далее как сегодня один из его людей набросился на нее с ножом.
– Боже правый! – Король застыл на месте, вцепившись в подлокотники золоченого кресла. – Так не проще ли арестовать Бартоломью за покушение на убийство?
– Ваше величество не хуже меня понимает, что он с легкостью опровергнет это обвинение. Вина естественным образом падет на того, кто держал в руках нож.
– И вы надеетесь, что Бартоломью удастся осудить по другому обвинению. – Король задумчиво покивал головой. – С вашей стороны это очень умно. Я же вижу одну-единственную проблему: придется провести очень тщательное расследование. Надо привлечь бухгалтеров, а им потребуется немало времени. И все же…
– Да, государь?
– Памятуя о нападении на леди Амелию, я предлагаю безотлагательно послать стражу, чтобы арестовать Бартоломью по обвинению об уклонении от уплаты налогов. Пусть адвокат лезет из кожи вон, пытаясь доказать его невиновность, а мы между тем получим необходимое время для сбора доказательств. Бюрократы умеют затягивать дела такого рода. Не исключено, что удастся вытащить на свет божий побольше улик – если мы предложим людям Бартоломью приличное вознаграждение за достоверные сведения.
– Я буду рад, если Бартоломью ответит за свои преступления.
– В таком случае можете быть спокойны, Ковентри. Я совершенно уверен в том, что правосудие восторжествует. Вам же я благодарен за то, что вы довели это происшествие до моего сведения.
– Примите мою искреннюю благодарность, ваше величество. – Томас встал и почтительно поклонился. – Я оставлю вашему секретарю адрес Бартоломью.
Приходить в сознание очень неприятно, решила Амелия. Боль в боку была невыносимой. А как болит голова! Боже милостивый, она еще никогда в жизни не испытывала таких мучений – до того, как погрузилась в благословенное забытье. Теперь же ей казалось, будто кто-то распиливает ее череп на части.
