Глава 1
Хантли-хаус, Лондон, 1818 год
Когда Томас Август Хитмор, третий герцог Ковентри, как-то утром заглянул в имение Хантли, меньше всего он ожидал увидеть его сестру, леди Амелию, распластавшейся на мокрой траве.
Однако именно в таком виде она по счастливой случайности перед ним и предстала. Сам он, откровенно говоря, направлялся в кабинет к Хантли. Но стеклянная створчатая дверь в конце коридора оказалась открытой, и он услышал голос младшей сестры Хантли, леди Джульетты.
– Осторожно! – крикнула она в самый неподходящий момент.
Такое предупреждение нельзя было оставить без внимания, поэтому Ковентри, повинуясь инстинкту, миновал хозяйский кабинет (у которого остановился дворецкий Хантли, Пирсон) и через створчатые двери вышел в сад.
– Бог мой! – воскликнула Джульетта.
Они взглянули друг на друга через пелену солнечного света, пробивавшегося сквозь крону вяза. Взгляд Ковентри скользнул в сторону и упал на леди Амелию – девушка как раз повернулась к нему лицом. Она широко раскрыла глаза, а затем отвернулась и поспешила подняться с земли, прежде чем герцог понял, что именно промелькнуло в ее взгляде.
Он удивился и почувствовал, как уголок его рта пополз вверх.
– Вижу, вы решили последовать советам своей невестки, – произнес Ковентри.
В ответ леди Амелия сердито глянула на него – ведь герцогиня Хантли уже целый месяц пыталась научить ее светским манерам.
Раф Мэтьюс, герцог Хантли, который бóльшую часть жизни провел вместе с сестрами в трущобах Сент-Джайлса, унаследовал титул и внезапно обнаружил, что их жизнь перевернулась с ног на голову. Переехав в Мейфэр[1], они изо всех сил пытались оправдать ожидания высшего общества. И Томас прекрасно понимал, как нелегко им пришлось.
– Разве пятна от травы на юбках юных дам больше не в моде? – сухо поинтересовалась леди Амелия.
Она вытерла руки о платье, оставляя на белом муслине грязные следы.
– Насколько мне известно, нет, – ответил Томас. Он окинул девушку взглядом с головы до ног. Оставалось только вздыхать, глядя на ее испачканное платье. – Надеюсь, вы не ушиблись?
Леди Амелия коротко кивнула, и каштановый локон живописно упал ей на лоб. И покачивался перед ореховыми глазами, пока она не сдула его с лица.
– Ничуть, – пробормотала девушка.
– Очень рад. – Томас перевел взгляд на леди Джульетту, которая не сводила глаз с розового куста, и вновь обратился к леди Амелии: – Главное, что вы остались целы. – Он помолчал, наблюдая за тем, как порозовели ее щеки, а потом задал вопрос: – Вы не расскажете мне, что случилось?
После непродолжительного молчания леди Амелия указала на ветви растущего рядом дерева.
– Я возвращала на место свалившееся гнездо и не удержалась.
Томас кивнул. Ну конечно, чем еще она могла заниматься? Леди Амелия, как всегда, просто не могла не помочь тому, кому повезло в жизни меньше, чем ей. По словам ее брата, она уже принесла в дом несколько бездомных котов, для которых пришлось подыскать новое жилище.
– Вы могли бы попросить помощи у садовника, – подсказал Томас.
Он понимал, что привычка лазать по деревьям может нанести репутации юной леди большой ущерб.
Особенно если учесть, что их сад граничил с Грин-парком и каждый, кто прогуливался по аллее, расположенной недалеко от забора, мог стать свидетелем неподобающего поведения леди Амелии.
– Разумеется. – Девушка скрестила руки на груди, и Томас задумался: стоит ли продолжать этот разговор?
Но что же он за друг, если не будет искренне говорить то, о чем думает? Томас несколько секунд помолчал и наконец произнес:
– Кроме того, я посоветовал бы вам вытащить из волос сухие листья и вообще привести себя в подобающий вид. Близится время визитов.
Заметив, что ее щеки стали пунцовыми, герцог решил воздержаться от дальнейших замечаний, чтобы не смутить девушку еще больше. Он поклонился ей и хотел уже отправиться на поиски Хантли, но вдруг заметил, что тот стоит тут же, прислонившись к дверному косяку.
– Пирсон доложил мне, что вы здесь, – улыбнулся Хантли. – Если вы закончили бранить мою сестрицу, я думаю, вы не откажетесь от кофе?
– Да, пожалуй, не откажусь. – Томас последовал за хозяином в дом. – Прошу меня просить, если я позволил себе лишнее, но я полагаю, так или иначе следовало сообщить вашей сестре о том, что леди не подобает падать с деревьев в грязь.
Хантли наградил его насмешливым взглядом, когда они входили в его кабинет.
– Вам нет нужды извиняться, Ковентри. Я высоко ценю ваши критические замечания. Откровенно говоря, в этом кроется одна из причин, почему я желал с вами поговорить. Прошу, присаживайтесь. – Он жестом указал на любимое кресло гостя.
– Благодарю. – Томас, не сводя глаз с Хантли, опустился в бархатное кресло, откинулся назад и закинул ногу на ногу. – О чем пойдет речь? В записке не было сказано ничего конкретного.
Хантли некоторое время смотрел на него, поджав губы, и наконец ответил:
– Вам известно, как я дорожу нашей дружбой, верно?
Не понимая, чем был вызван этот вопрос, Томас заерзал в кресле, но кивнул:
– Да, разумеется.
– Чертовски трудно, знаете ли, учитывая мое прошлое, найти людей, которым можно доверять. – Лицо Хантли стало задумчивым. – Но вы… вы не связаны никакими обязательствами ни со мной, ни с моей семьей, и тем не менее вы от нас не отвернулись. На самом деле, если бы не ваше участие, Габриэлла могла бы выйти замуж за этого мерзкого ублюдка, которому так благоволили ее родители.
Томас сжал пальцы в кулак.
– Филдинг, – произнес он сквозь стиснутые зубы. – Этот человек ее совершенно недостоин.
– Согласен, недостоин. – Хантли наклонил голову. – Но у меня тоже темное прошлое, отягченное любовью к боксу и знакомством с Карлтоном Гутри. Многие подозревают, что он один из опаснейших преступников страны, однако же это ничуть вас не смутило.
Томас пожал плечами.
– Меня заинтриговала сложившаяся ситуация – в ней крылась загадка, которую необходимо было разгадать. И, узнав вас получше, я понял, что вы один из самых благородных людей, которых я имел удовольствие знать. Не говоря уже о том, что титул требует определенного уважения, вне зависимости от прошлого человека, которому он принадлежит. Однако больше всего мне импонирует то, насколько вы не похожи на остальных. – Ковентри склонил голову набок и изумленно изогнул брови. – Вы словно глоток свежего воздуха, Хантли.
