— Тетя Фредерика, подождите.
Фредерика оглянулась:
— Что, дитя мое?
— Я притворяюсь.
— В самом деле? — В голосе тети прозвучал плохо скрытый сарказм.
— Я минут двадцать ходила по комнате, чтобы выглядеть нездоровой. — Она села, жестом указывая место рядом с собой. — Все это глупости, что я сама могу со всем справиться.
— Слава Богу, ты это поняла. Мы останемся дома, и ты расскажешь мне обо всем, что беспокоит тебя.
Джорджиана сжала ее руку.
— Нет. Вы выглядите так… чудесно, а мне бы просто хотелось посидеть, ничего не делая, почитать книгу.
Это было правдой, независимо от того, как она в действительности собиралась провести вечер. Тетя Фредерика поцеловала ее в лоб и встала.
— Тогда почитай, милая, а я буду наслаждаться вниманием, которым меня окружат, когда я всем расскажу, что ты лежишь на смертном одре.
Джорджиана улыбнулась:
— Вы очень остроумны, но, пожалуйста, не говорите этого Грею или Эмме. Они бросятся сюда и перепугают всех до смерти.
— И то правда. — Герцогиня задержалась в дверях, преграждая дорогу появившемуся Паско.
— Какие-нибудь особые указания относительно лорда Дэра?
Фредерика Уиклифф, вероятно, была самой проницательной женщиной из всех, кого знала Джорджиана, и после всего, что пережила из-за нее тетушка, не только за последние недели, но и за последние шесть лет, притворяться сейчас, что между ней и Тристаном ничего нет, было бы оскорбительным.
— Скажите ему правду, тетя Фредерика. Он все равно узнает.
— Да, думаю, что узнает.
— Ваша светлость, — сказал запыхавшийся дворецкий, — прошу прощения, но вам потребовалось…
— Да, мне потребовалось, чтобы ты проводил меня вниз, — ответила герцогиня, одарив его улыбкой, заставившей его покраснеть. Джорджиана впервые увидела, что выражение лица дворецкого может меняться. Герцогиня подмигнула ей и закрыла за собой дверь, оставив Джорджиану в тишине и покое.
Покой, возможно, и был, но не в ее душе. Вечер только начинался, и ей было еще рано выходить из дома: даже если Амелия с родителями уже уехали, их слуги еще не легли спать и, конечно, заметят незнакомого человека, появившегося в комнатах верхнего этажа.
Она предполагала, что именно там спрятаны ее чулки и записка, поэтому решила начать поиски со спальни Амелии в надежде, что ей повезет. Если их там нет, Джорджиана не представляла, что она будет делать дальше. Возможности повторить поиски ей уже не представится, ибо через два дня Амелия, без сомнения, начнет рассказывать другим людям — своим болтливым хихикающим подружкам — о том, какие вещи попали ей в руки.
Последующие три часа Джорджиана провела, бродя из комнаты в комнату и делая попытки посидеть и почитать, но почти сразу же вскакивала. Она не могла усидеть на месте, тем более сосредоточиться на чтении. Когда дворецкий и другие слуги стали бросать на нее страдальческие взгляды, она извинилась и отпустила их.
Джорджиана собралась с духом. Сейчас или никогда. Она вынула из шкафа коричневое муслиновое платье и надела его. Затем практичные уличные туфли. Она уложила волосы простым пучком на затылке, чтобы всякий, кто случайно увидит ее, не мог бы ее узнать. Джорджиана делала это не только ради Тристана, но и ради себя. Последний раз, когда ее обидели, она тихо сидела, рыдая, и жалела себя. Сегодня она действовала.
Задув лампу на столике у кровати, она на цыпочках вышла в коридор и закрыла дверь спальни. Внизу Паско в ожидании герцогини оставил дверь незапертой, и Джорджиана выскользнула из дома и сбежала по ступеням. Никто не услышал и не увидел ее. Когда наемная карета, не остановившись, проехала мимо, Джорджиана несколько встревожилась, но когда она подошла к углу более оживленной улицы, к ней подъехала старая разбитая колымага.
— Куда, мисс? — бородатый кучер протянул руку и открыл дверцу.
Она дала ему адрес и, взобравшись в экипаж, забилась в угол. Карета затряслась дальше. Сердце словно молот ударяло по ее ребрам, пальцы судорожно сжимались в кулаки.
Джорджиана старалась расслабиться, отыскивая запрятанные где-то в глубине души искорки радостного возбуждения, и убеждала себя в том, что она совершает самый смелый в своей жизни поступок.
Наконец экипаж остановился, и кучер открыл дверцу. Глубоко вдохнув, Джорджиана выбралась наружу, протянула кучеру деньги и подождала, пока экипаж не скрылся в темноте.
— Вот мы и приехали, — ни к кому не обращаясь, сказала она и по темной аллее направилась к Джонс-Хаусу.
Ни в одном окне не было света. Джорджиана поднялась по ступеням, стараясь держаться в тени, и взялась за ручку двери, но та не поддавалась. Она нажала сильнее. Бесполезно.
«Черт, — подумала она. — Как же Джонсы собираются войти в дом, если дверь заперта? Какие у них скверные слуги. Но, может быть, семейство пользуется кухонной дверью, которая ближе к конюшне?»
Она снова спустилась со ступеней и проскользнула в небольшой садик с южной стороны дома, остановившись на полпути к конюшне. Одно окно на нижнем этаже было полуоткрыто. Слава Богу! Джорджиана пробралась сквозь кусты и ухватилась за край рамы.
От толчка рама поднялась — слишком быстро и слишком высоко. Джорджиана замерла. Из дома не доносилось ни звука, и она позволила себе вздохнуть. Подтянув до колен юбки, она перелезла через подоконник и оказалась в темной комнате. Подол ее платья зацепился за задвижку рамы, и, освобождаясь, она чуть не упала.
Ухватившись за стоявший рядом с окном массивный книжный шкаф, Джорджиана попыталась собраться с мыслями, «Самая трудная часть выполнена», — говорила она себе. Теперь, когда она уже в доме, ей остается только обойти несколько пустых спален и найти ту, которая ей нужна. Она сделала шаг, другой, почти ощупью отыскивая дверь. Краем глаза она заметила какое-то движение и готова была закричать, когда чья-то рука зажала ей рот. Джорджиана замахала руками, и ее кулак натолкнулся на что-то твердое, но тут она потеряла равновесие и лицом вниз упала на пол, сверху на нее навалился кто-то тяжелый.
— Джорджиана, не надо, — услышала она около своего уха знакомый голос Тристана.
— Что ты тут делаешь? — прошептала она.
Он поднялся и помог ей встать.
— Полагаю, то же, что и ты.
В глубокой темноте она все-таки могла рассмотреть его чуть поблескивающие глаза и ряд белых зубов. Тристан улыбался. И он еще мог находить это забавным!
— Как ты узнал меня?
— По запаху лаванды, — ответил он, перебирая пальцами ее распустившиеся волосы.
Джорджиана поднялась на цыпочки и поцеловала его. Он ответил поцелуем и прижал ее к себе.
— Чем я заслужил? — прошептал он. — Хотя не возражаю.
