Пролог
— И джентльмену следует понимать, что леди, хвала Господу, тоже не обделена разумом и имеет обо всем собственное мнение.
Эвелина Раддик со стуком отставила свою чашку с чаем, удивляясь тому, как это разговор, который они с подругами завели о нравах мужчин, стал настолько… горячим. Казалось, она уже примирилась с тем, что все особы мужского пола возмутительно невыносимы, но в глубине души ее явно не радовало это обстоятельство.
Люсинда Барретт и леди Джорджиана Халли, как обычно с безупречным остроумием, справедливо перемывали косточки всей мужской породе; да и она, черт возьми, тоже была сыта по горло эгоизмом и самонадеянностью мужчин. Ведь каждый одетый в брюки и галстук представитель рода человеческого мог позволить себе совершенно не считаться ни с ее мнением, ни с чувствами. Весьма характерная манера поведения мужчин. Это может показаться нелепым, но ведь нужно бороться с их высокомерным и эгоистичным поведением!
Люсинда поднялась и, подойдя к письменному столу в другом конце комнаты, достала несколько листков бумаги.
— Это следует записать, — сказала она, раздавая их подругам. — Мы трое пользуемся большим влиянием, в особенности на так называемых джентльменов, к которым эти правила следует применять.
— И мы оказали бы услугу многим леди, — сказала Джорджиана. По мере того как она успокаивалась, выражение ее лица становилось все более задумчивым.
— Но эти записи не могут пригодиться никому, кроме нас. Если от них вообще будет толк. — Скептически оценивая полезность подобной затеи, Эвелина тем не менее взяла карандаш, который ей протягивала Люсинда.
— О, конечно же, они будут очень полезны — когда мы используем наши правила наделе, — возразила Джорджиана. — Я предлагаю, чтобы каждая из нас выбрала некоего мужчину и обучила его всему, что ему необходимо знать, дабы должным образом произвести впечатление на леди.
— И да поможет нам Бог! — Люсинда стукнула рукой по столу.
Эвелина переводила взгляд с одной подруги на другую. Ее брат скорее всего стал бы бранить ее за то, что она впустую тратит время. А это значит, ему не следует ничего знать. Возможно, он навсегда останется в Индии и, таким образом, оставит им для перевоспитания на одного повесу меньше. При этой мысли она улыбнулась и придвинула ближе чистый лист бумаги. По правде сказать, было приятно чувствовать, что она занята важным делом, что кто-нибудь сможет извлечь из этих записей хоть какую-то пользу.
Начав писать, Джорджиана рассмеялась:
— Мы можем опубликовать наши правила. Представляете, «Уроки любви», написанные Тремя Выдающимися Леди.
Перечень правил Эвелины
1. Никогда не перебивайте леди, когда она что-нибудь говорит вам. Не думайте, будто бы то, что вы собираетесь сказать, более важно.
2. Если вы спрашиваете мнение леди, дождитесь, пока его услышите. И ни в коем случае не высмеивайте его.
3. Джентльменское поведение заключается не только в
том, чтобы открывать двери. Чтобы произвести благоприятное впечатление, вам следует беспокоиться о нуждах леди по меньшей мере так же, как о своих собственных.
4. Когда леди хочет заняться каким-нибудь делом или принять на себя определенные обязанности, не делайте вид, что это всего лишь ее сиюминутная прихоть.
Эвелина откинулась назад, взглянула на написанное и подула на лист, чтобы удалить крошки графита от карандаша. Ну вот. Это должно сработать. Теперь ей нужно только найти жертву, или, лучше сказать, объект обучения. Она усмехнулась:
— Это будет весело.
Глава 1
Бесправный, как дитя, и мальчик полетам,
Душою преданный убийственным страстям,
Не ведая стыда, не веря в добродетель,
Обмана бес и лжи сочувственный свидетель,
Искусный лицемер от самых ранних дней,
Изменчивый, как вихрь на вольности полей,
Обманщик скромных дев, друзей неосторожных,
От школьных лет знаток условий света ложных…
Байрон. Дамет[1]
Год спустя
— Право, я думаю, что тебе не стоит так из-за этого волноваться, — проговорила Эвелина Раддик, отступая от своего брата. — Мы с Люсиндой Барретт дружны с тех самых пор, как вместе вышли в свет.
Виктор снова шагнул к ней, его голос звучал резко и раздраженно.
— Дружите где-нибудь в другом месте, — ответствовал он. — У ее отца нет даже права голоса в парламенте. И сегодня мне нужно, чтобы ты поболтала с леди Гладстон.
— Мне не нравится леди Гладстон, — пробормотала в ответ Эви. Виктор сильно сжал ее руку, чтобы девушка больше не могла отойти от него, и ей пришлось проглотить уже почти сорвавшееся с губ проклятие. — Она пьет виски..
— А ее муж — влиятельный землевладелец в Западном Суссексе. Смириться с небольшой слабостью собеседницы и получить взамен место в палате общин — по-моему, цена совсем не велика.
— Тебе легко говорить, она же не на тебя будет дышать! Виктор! Я приехала сюда сегодня, чтобы потанцевать и пообщаться со своей подру…
Брат нахмурил брови.
— Ты приехала сюда сегодня, потому что я привез тебя. А сделал я это лишь для того, чтобы ты помогла мне в моем деле.
Оба они знали, что Эвелина проиграла этот спор, когда тот еще не начался. Ей зачастую казалось, что Виктор нарочно позволяет ей спорить с ним, чтобы потом в очередной раз поставить на место.
— Ох-ох-ох… Мне гораздо больше нравилось, когда ты жил в Индии.
— Гм… И мне тоже. А теперь ступай, пока кто-нибудь из закадычных друзей Плимптонов не добрался до леди Гладстон первым.
Изобразив на лице вежливую и дружелюбную улыбку, Эвелина побрела по краю наполненного танцующими парами зала, пытаясь отыскать очередную надежду своего брата на дополнительные голоса. По правде говоря, пристрастие леди Гладстон к спиртному не так уж сильно досаждало Эвелине. Будучи на тридцать лет моложе своего мужа, виконтесса страдала и куда более пагубными пристрастиями, чем пить виски. До Эвелины уже дошел слух, что самое худшее из них тоже будет на этом балу сегодня вечером.
Она нашла леди Гладстон в небольшом алькове неподалеку от оркестра. Виконтесса сидела, развалившись в кресле и склонив голову набок, изумрудно-зеленый шелк платья облегал соблазнительно выступающие выпуклости ее фигуры. Но что обескураживало еще больше, так это то, как близко склонился над ее плечом какой-то мужчина: его лицо почти касалось ее уха, а темные локоны переплетались с блестящими золотыми завитками леди Гладстон.. В консервативном и благопристойном бальном зале леди Далмер все это казалось более чем неуместным.
