– Да, Удбурд, Жезл, Череп и Чаша!
Гуцул замолчал. Похоже было, что действие стимуляторов заканчивалось. В комнате стояла тишина – все были поражены услышанным и никто не решался заговорить первым.
Граф встал, жестом показал Илье, что пленника можно отпустить. Едва его руки ослабли, как Гуцул запрокинул голову и захрипел. Из раскрытого рта раненого вылетали кровавые брызги, ноги начали совершать странные, какие-то лягушачьи движения.
– Кончается, – утвердительно сказал Громыко. – Граф, вы в его черепушку как глубоко заглядывали – много там еще интересного?
– Немало, и такого, что волосы встают дыбом. Но там нет главного – как и где найти этого Удбурда. Боюсь, господа, что хотя мы и узнали много нового, но ниточка оборвалась.
Гуцул тем временем перестал хрипеть, дернулся пару раз и затих. Граф перекрестился, Громыко выругался вполголоса. Илья поднял с пола большой кусок окровавленной простыни и накрыл умершего.
В комнате вновь воцарилось тягостное молчание, которое неожиданно прервал Вадим Завадский:
– Может быть, имеет смысл допросить этого… Калача? Ну, главного бандита, у которого Гуцул был помощником? – Зава посмотрел на Громыко, потом на Торлецкого.
– Ерунда. Калач ничего не знает, – Громыко щелкнул пальцами. – Если перевести весь этот бред на нормальный язык, получается вот что: деланьем долбеней, ну, я хотел сказать, оживлением покойников, занимался этот бесноватый Удбурд при помощи своих Жезла, Черепа и Чаши. А Гуцул сбывал живой… тьфу ты, я хотел сказать, неживой товар браткам, которые выступали посредниками между Удбурдом, прикрытым Гуцулом, и покупателями – строительными фирмами, сутенерами, киллерскими конторами и черт еще знает кем. Сколько времени существует этот бизнес, сказать трудно, но можно. Гуцул появился в окружении Калача не так давно. Познакомились они на зоне, где Калач чалился по корявой статье, а Гуцул – по плевой, на трояк, но не тухлой. На свободе они – почти год. Калач вышел по амнистняку, а Гуцул, как я помню, отбарабанил по полной, время подошло. Стало быть, Гуцула этот Удбурд закинул в зону четыре года назад…
– Ага, если умножить… М-м-м… Выходит, только в Москве около ста пятидесяти тысяч зомби прикидываются живыми людьми? – Зава вскочил, блеснули стекла очков.
– Ни хрена себе… – Громыко тоскливо выматерился.
– Господа! Поскольку все сейчас несколько устали и подавлены обрушившейся на нас информацией, предлагаю лечь спать! – Торлецкий вышел на середину комнаты. – Места у меня много, а утро, как говаривали наши предки, вечера мудренее. Кроме того, утром меня должен навестить Дмитрий Карлович. Он, хотя и юноша, но человек весьма рассудительный, и самое главное – саркофаг, который покойный Анку назвал Ларцом Желаний, настроен на него.
– А ведь верно! – Громыко ухмыльнулся. – Получается, у нас есть невыполненное, точнее, не загаданное желание!
– Ну все, спать, спать! – и граф распахнул дверцу, ведущую в жилые покои подземелья.
Впрочем, лечь спать сразу не получилось. В маленькую сауну графа, устроенную им рядом со спальней, выстроилась настоящая очередь. Яну как единственную женщину мужчины галантно пропустили вперед. Пока девушка приводила себя в порядок под секущими струями контрастного душа, майор, развалившись в кресле, рассуждал вслух:
– Кому расскажешь – не поверят! Сто пятьдесят тысяч оживленных покойников! Япона-мама! И все готовы по первому приказу своего хозяина порвать в клочки кого угодно… Это же… Хм… Так… В пехотной роте сто человек. В батальоне – пять рот. В полку – четыре батальона. В дивизии – четыре полка. Получается…
– Почти двадцать дивизий получается, – быстро посчитал Зава.
– Двадцать дивизий! – Громыко вскочил, хлопнул себя по бедрам. – Р-раз! – и весь город захвачен! И еще вопрос, как с ними, уже один раз умершими, бороться… Может, их и убить-то нельзя…
– Следующий! – звонко крикнула Яна, выходя из душевой. Она появилась в дверях, вытирая волосы мохнатым полотенцем, любезно одолженным графом.
– Ну… – тут же поменял тему Громыко. – Кто на очереди?
– Идите вы, – великодушно ответил майору Зава. – По старшинству, так сказать…
Громыко довольно промычал что-то и ушел. Оставшиеся еще какое-то время подискутировали, обсуждая, как отличить оживленных от нормальных людей, какова природа артефактов-марвелов и как вообще дальше будут развиваться события, но из-за недостатка информации разговор прекратился сам собой. Зава занялся изучением библиотеки Торлецкого, граф с плохо скрываемой гордостью принялся показывать гостю самые интересные и редкие экземпляры. Яна ушла в оружейную, и Илья, некоторое время помаявшись в гостиной в одиночестве, отправился за ней.
То, что невысокая спутница брутального майора ему симпатична, Илья понял сразу же, как увидел Яну. Однако события, последовавшие после их знакомства, явно не располагали к нормальному общению. Теперь можно было попытаться наладить контакт, а то, чем черт не шутит, и телефончиками обменяться.
Войдя в оружейную, Илья застал Яну колдующей над Горюновским пулеметом. Оперативница изучала незнакомое оружие, разложив на брезенте снятые с пулемета детали.
– Мощная техника, – произнес Илья каким-то чужим голосом и тут же пристыдил себя – лопух, естественнее надо быть!
– Ага, – согласилась Яна и лязгнула затвором. – Н-и-как-не-п-йму, к-как-сю-да-л-нта-з-правляется.
Илья присел рядом с девушкой, присмотрелся к устройству оружия повнимательнее:
– Вот пазы лентодержателя, видишь? Они похожи на ДШКМ… Хм… А где тут крепится возвратно-боевая пружина? Ну-ка, ну-ка…
Он принялся увлеченно копаться в потрохах пулемета, изредка поглядывая на внимательно следящую за его действиями Яну.
– Та-ак-с… Вот это, Яночка, кажется, и есть наша пружина, точнее, не пружина, а поршень газового двигателя. Вот это, под затыльником, видишь? – рукоять заряжания. Если ее вот так – раз! то вот сюда укладывается лента.
– Ты-о-куда-это-все-зн-ешь? – удивилась Яна.
– Ну, пришлось сталкиваться с разными конструкциями, – скромно объяснил Илья. – В основном, конечно, ПКС, РПК, «Утес», но и Виккерс видел, и ДШК. Принцип работы у них у всех примерно одинаковый. А вот это…
Илья наклонился вперед, головой коснулся Яниного плеча, светлые волосы девушки защекотали ему шею.
– …Это называется ленточный захват, он… Чуть повернув голову, Илья губами коснулся волос Яны и тут же получил быстрый и сильный удар маленькой твердой ладошки по щеке.
– «А вот это называется – щечки»! Знаем, проходили! Вот что, гусар-одиночка без мотора, иди-ка ты… В баню, там как раз освободилось!
– Да я не хотел… – забормотал Илья, поглядел в блестящие Янины глаза, и вдруг ему сделалось нестерпимо стыдно. «И в самом деле – гусар. Как в глупом анекдоте. Янка-пулеметчица и поручик Привалов. Тьфу, дурак. Дурак…»
