Часть четвертая
Венеция, 1499 и 2009
Отложив перо в сторону, я прошмыгнула к лестнице и постояла некоторое время, напряженно прислушиваясь. Возможно, что это была монна Фаустина – я слышала, как кто-то ходит внизу, а теперь стоит у двери. Но нельзя было исключать, что это кто-то еще. Как я уже написала выше, я не была уверена в своем укрытии, и я не преувеличивала. Прошлой ночью я совершила ошибку, не подумав о том, что меня могут преследовать. Вполне вероятно, что Альвис выследил меня.
Затем я облегченно вздохнула, потому что услышала, как внизу монна Фаустина брюзгливо разговаривает сама с собой.
– Хороший человек предлагает молодым людям кров и пропитание, и так-то его благодарят! Гора работы за пару монет! Весь день только прибираюсь и подметаю, готовлю и навожу порядок, стираю и делаю покупки… – Ее ругательства стали тише – она удалилась в кладовку. Принесла ли она свежий хлеб? У меня тут же заурчало в животе, но я держала себя в руках. Вместо того, чтобы покупать у монны Фаустины кусочек хлеба по заоблачной цене, я могла бы с большей выгодой сделать это в ближайшей лавке.
Не медля, я снова уселась перед ящиком, который служил мне столом, и углубилась в свое послание. Пока что я еще ничего не написала о том, что, собственно, случилось. Самое время перейти от нытья к фактам.
Тот, кто найдет это письмо, должен немедленно отнести его хранителю древностей в университет.
Я помедлила, рассматривая приложение и радостно удивляясь тому, что мне вот так вот просто удалось его написать. То, что я сделала это, воспользовавшись словом «хранитель», показалось мне особенно удачным. Остается вопрос, насколько это мне поможет, потому что точнее выразиться я не могла. В чем я тут же убедилась, когда в следующем предложении попыталась написать имя «Тревизан», и буквы растворились в воздухе, оставив только пару клякс. Собственное имя мне, вероятно, удалось написать потому, что оно было популярно во все времена и во всех странах.
Наконец, я попыталась выразиться описательно, и получилось гораздо лучше.
Вестник в темнице. Дворянина отвлекли хитростью. Злодей похитил француженку. Я сама сижу в доме жадной старухи и боюсь за жизнь друзей. Вернитесь и спасите их!
Затем я пару раз попыталась подписаться полным именем, но не смогла запечатлеть на бумаге даже первую букву фамилии. В расстройстве я хотела нарисовать рядом с именем смайлик, но из этого тоже ничего не вышло. Наконец, я отказалась от подписи. Просматривая готовое письмо еще раз, я размышляла, поможет ли это хоть чем-нибудь. Вздохнув, я наконец сложила его. Мне придется положиться на удачу.
Монна Фаустина не хотела расставаться с куском вощеной ткани, хотя раньше в нее была завернута рыба, которую она принесла с рынка.
– Это мой любимый кусок, – объяснила она. – Я, пожалуй, уже не одну сотню рыб в нее завернула.
Запах это подтверждал, но мне было не до разборчивости. Все же мне удалось снизить первоначальную цену в десять раз, и я была весьма довольна собой. Закончив торговаться, я вместе со своим вонючим трофеем взобралась по лестнице и тщательно упаковала письмо. Затем я вдобавок обернула его холщовыми бинтами, которые остались от Себастьяно, и напоследок перевязала послание единственной шелковой лентой, которая досталась мне от Доротеи.
Как и планировала, я написала еще две записки: для Матильды с Якопо и для Тревизана. Обе я тщательно сложила и склеила края, капнув на них свечным воском.
