– Извини, Уилл. Сделаю это сегодня. Приятно вновь тебя услышать.
– Мне тоже приятно тебя слышать, Джуд. Судя по голосу, так ты ни на день не стала старше.
Как же давно Джуд не чувствовала себя такой счастливой!
– А где ты теперь живешь? – спросила она. – Все там же, в Клэпхеме?
– Нет, я переехал, когда вышел на пенсию. Я теперь в маленькой деревушке в Кенте. В пасторальной тиши и уединении. Там и правда тихо, как в могиле.
– Такое впечатление, что тебе совсем не мешает малость взбодриться. Может, приедешь в город и мы сходим куда-нибудь поужинать?
Уилл заколебался, и Джуд почувствовала себя нелепо, что задала этот вопрос. Она уже хотела найти какую-нибудь отговорку, но тут Уилл прочистил горло и ответил:
– С огромным удовольствием.
Свидание было назначено на следующий понедельник в одном из их старых излюбленных местечек в центре Лондона, в районе Виктории.
– И до вокзала рукой подать, – добавил Уилл.
– «Сегодня наша ночь…» – пропела Джуд перед зеркалом, застегивая серьги.
Она приехала первой, пораньше выйдя из дома, чтобы со своим больным бедром не торопясь пройтись пешком. Впрочем, уже спустя считаные минуты Уилл возник за витринным окном и тут же вошел в ресторан.
«Господи, как же ты постарел», – подумала Джуд, едва увидев его лицо.
Он быстро прошел через зал ресторана и наклонился ее поцеловать, а потом взял ее за плечи, чтобы разглядеть как следует.
– Ты все так же прекрасна, Джуд.
– А ты все тот же льстец.
– Ну да, теперь нам только и осталось, что разглагольствовать, – ответил Уилл, и оба рассмеялись.
Лед был сломан, и за трехцветным салатом в преддверии основного блюда они неспешно перебирали целые десятилетия своей жизни. Вкратце делились произошедшими за эти годы событиями, дружно посмеивались над общими воспоминаниями и старательно обходили ту причину, по которой они не виделись уже почти что двадцать лет.
Однако, приступив к ароматной Melanzane alla parmigiana[29], Уилл все же спросил про Эмму.
– Так и что, – произнес он, когда официант разливал им вино, – Эмма-то все-таки вышла с тобой на связь?
– Ты знаешь, да. Пару лет назад. Как черт из табакерки.
– Да уж, представляю. И как она сейчас?
– Ну, так себе. Замужем за человеком, что ей годится в отцы.
– Хорошо, – кивнул Уилл. – Работает?
– Да. Она в итоге все же смогла собраться. Не сразу, но все же пошла в университет, уже в двадцать с хвостиком. Теперь она книжный редактор. Работает на дому. Выпускают разную коммерческую дребедень, но у нее это неплохо получается.
– И часто видитесь?
– Да. То есть, скорее, иногда. Я ей сказала, что ты со мной связался.
– В самом деле? – молвил он. Рука его дрогнула, уронив с вилки комок густого томатного соуса. Уилл растер его пальцем по скатерти. – И что она сказала?
– Мало что, – ответила Джуд, вспоминая оцепеневшее лицо Эммы. – Должно быть, ей было очень нелегко. Возможно, она до сих пор чувствует себя виноватой из-за того, как все сложилось между нами.
Уилл продолжил задумчиво жевать.
Джуд знала, о чем он сейчас размышляет. Уилл пытался тогда понять все причуды поведения Эммы, это ее сползание к какой-то беспричинной подростковой нервозности – но порой ее было совершенно невозможно раскусить.
– Ты всегда говорил, что она это перерастет. Но, понятное дело, уехала она раньше, чем выросла, – сказала Джуд, умиротворенная вином и близостью Уилла.
Тот коротко на нее взглянул.
– Иногда я думаю: а что бы было, если бы мы тогда поженились, как планировали, Уилл? – добавила Джуд. Она и сама не знала толком, что хотела услышать в ответ, жаждая хотя бы проблеска той близости, что когда-то их соединяла. Ради их стародавней страсти.
– Хм-м, я тоже.
Джуд не поверила его словам – он явно это сказал, просто чтобы сделать ей приятно.
Уилл поднял взгляд, и она попыталась улыбнуться, но улыбка словно застряла у нее в зубах.
Уилл протянул через столик ладонь, запачканную томатным соусом, и похлопал ее по руке.
– Послушай, у нас у всех тогда были трудные времена. Я любил тебя, Джуд, но Эмма нам все испортила.
– Она ушла за шесть-семь лет до того, как ты ушел, – тихо сказала Джуд.
– Однако, думаю, нашим отношениям уже был нанесен ущерб, и я вынужден был уйти, – сказал Уилл, вытирая рот салфеткой.
– Да, – ответила Джуд, подумав: «И спать с кем угодно, была бы с живым пульсом».
Она сильно сомневалась, что ей захочется еще и пудинг.
57
Вторник, 24 апреля 2012 года
Эмма
Меня совсем не тянет туда идти.
– Очень глупая затея, – сказала я Гарри, когда та позвонила мне минувшим вечером сказать, что с ней связалась Тони с нашей старой Вулвичской школы.
Но Гарри не может так этого оставить. Ее стала пробирать какая-то ностальгия. Вероятно, это наше возрастное, но она все время теперь говорит о том, как видела кого-то с нашей школы на «Фейсбуке».
Я туда даже не заглядывала. Я скорее пассивный наблюдатель, проглядывающий разные форумы и смотрящий лишь, кто и что там пишет. Я предпочитаю не афишировать свое присутствие. Самой мне нечего сказать.
«Эмма Мэссингхем считает, что именно ее ребенка нашли на Говард-стрит». Написать такое – это как пустить лису в курятник.
Я заявила Гарри, что пойду на дискотеку только при том условии, что она сходит провериться к врачу. Я знала, что она туда ни за что не пойдет, а потому вопрос сразу будет закрыт. Однако сегодня утром она туда сходила.
– У меня словно гора с плеч скатилась, Эмма! Я и не представляла, что так сильно буду волноваться. Но доктор порадовался, что это всего лишь киста, а это моей жизни не грозит.
– Вот и замечательно! – говорю. – Как же я рада!
– Так что тебе придется пойти со мной сегодня на дискотеку. Ты обещала.
Я испускаю громкий стон.
– Нет, ну правда, Гарри. Ведь это будет ужасно. Там будут все эти «большие девочки», что нас до слез доводили из-за наших дурацких стрижек, – взмолилась я уже с последней надеждой.
– Ну, зато у тебя будет шанс сказать им в лицо, как отвратительно они себя вели, согласна? Устроим там «комиссию по выяснению истины и примирению». Где этот Десмонд Туту[30], когда он оказывается так нужен? – говорит Гарри, всячески пытаясь меня уболтать, я уже не в силах противиться ее задорному настрою.
