— Я понятия об этом не имела. О, конечно, я замечала, что он заигрывает с ней, но он вел себя так со всеми. Вероятно, я должна была предвидеть, но мне в голову не могло прийти… Господи, моя собственная младшая сестра! — с растерянностью и отвращением вымолвила она.
— Как это выяснилось? — тихо спросил Каллен.
— Я узнала слишком поздно, — призналась она. — Как и все остальные, я не сомневалась в том, что Дженни покончила с собой из-за брака с Кэмпбеллом. Две недели я оплакивала ее смерть. И все это время Дарак… — она покачала головой, — он был так внимателен. Не отходил от меня ни на шаг, заботился, утешал, повторяя, что теперь Кэмпбелл уже не доберется до девочки и она по крайней мере избавлена от страданий. А я верила в его искренность и всерьез думала о том, как мало значит его внешнее легкомыслие по сравнению с тем, какой он на самом деле прекрасный человек. — Бидди еле слышно вздохнула и продолжила: — А потом я нашла письмо Дженни. Должно быть, оно лежало в соларе со дня ее смерти. Но я обнаружила его позже, когда наконец отважилась снова зайти туда за вышиванием, над которым работала перед тем, как она умерла. В письме она рассказала о том, что сделал с ней Дарак… Он и без того не пропускал ни одной юбки, но тронуть мою сестру?! — Она стиснула зубы и покачала головой. — Он совратил ее. Дженни была ребенком, а он обошелся с ней как с какой-нибудь девкой. Она наивно принимала это за любовь, пока однажды не услышала от него страшно жестокие слова. Тогда она сбежала из Доннехэда. — Бидди яростно взглянула на Каллена и сказала: — Подумать только, вечером после ее отъезда у Дарака хватило наглости поведать мне историю о том, что Дженни восприняла его шутливые ухаживания слишком серьезно, а он узнал об этом и вынужден был поставить ее на место, объяснив, что любит меня. — Она запнулась и горько добавила: — Он забыл упомянуть сущую мелочь: сперва он лишил ее невинности и переспал несколько раз.
Это едкое замечание заставило Каллена горестно вздохнуть.
— Дженни было невыносимо стыдно, и она надеялась сохранить все в тайне, — печально сказала Бидди. — А потом поняла, что у нее будет ребенок — ребенок Дарака, — и это уже никак не получится скрыть от Кэмпбелла. Не зная, куда деваться от страха и отчаяния, она кинулась за помощью к Дараку… — Она помолчала и сквозь зубы спросила: — Знаешь, что сделал этот бессердечный негодяй?
Каллен отрицательно покачал головой.
— Он сказал, что это ее трудности, а если она попытается втянуть его в свой позор, он будет все отрицать. В ее позор, — с нажимом повторила Бидди дрожащим от бешенства голоса. — Дарак угрожал ей и предупредил: если она попробует во всем мне признаться, трое или четверо из его людей заявят, что спали с ней, потому что она обыкновенная шлюха. — Бидди несколько раз глубоко вздохнула, очевидно, стараясь успокоиться, затем мрачно продолжила: — Девочка видела только один выход. Если верить церкви, самоубийцы попадают в ад. Дженни верила, но думала, что и без того обрекла свою душу на вечные муки, когда предала меня. И она покончила с собой.
— Как жаль… — тихо сказал Каллен.
Бидди повернула к нему застывшее лицо.
— Каллен, я все прощала ему. Стольких женщин… Но я не могла простить ему Дженни. Пока я читала ее письмо, во мне все переворачивалось. — Она помолчала — очевидно, боль, причиненная Дараком, нахлынула на нее с новой силой, — затем вздохнула: — Я кинулась вниз по лестнице с одной мыслью: встретиться с негодяем лицом к лицу. Но вы все уехали охотиться. — Бидди скрипнула зубами. — Я схватила лук и стрелы, выехала из замка и, без труда разыскав вас, незаметно двинулась следом. Когда кабаны бросились на охотников и началась неразбериха, я воспользовалась удобным моментом и выпустила в Дарака стрелу. Я поразила цель с первой попытки, и у меня на душе стало так спокойно! — В ее признании прозвучал очевидный вызов, но потом она снова вздохнула: — Это продолжалось недолго. К тому времени как я вернулась в замок, ощущение вины уже крепко засело во мне. Когда прибыли охотники, я с облегчением узнала, что Дарак жив, и поклялась себе выходить его. Поначалу он, казалось, пошел на поправку, но… — Она печально покачала головой и глухо добавила: — В конце концов мне не удалось спасти его.
Наступило молчание. Каллен смотрел на притихшую женщину, и его обуревали самые разные чувства: жалость к Дженни, печаль о загубленной, поруганной девичьей жизни, ненависть к Дараку, посмевшему так жестоко и гнусно поступить с сестрой жены… и даже сострадание к Бидди. Если бы Каллену самому выпало найти и прочесть то письмо, смог бы он удержаться от того, чтобы пронзить подлеца стрелой? Вряд ли. Вне всякого сомнения, Дарак заслуживал смерти. Он погубил Дженни, и, вероятно, не ее одну. Сколько исковерканных женских судеб на его счету? Молодость Дженни, их близкое родство, то, что она гостила в его владениях и он должен был отвечать за нее — все это не остановило Дарака. Значит, любая женщина — от аристократки до простолюдинки — могла пасть жертвой его непристойных посягательств.
Каллен с готовностью заверил бы Бидди в том, что она поступила совершенно правильно и больше незачем возвращаться к этому вопросу… если бы не одно «но» — смертью Дарака дело не ограничивалось. Оставались еще отец, Маленькая Мэгги и покушения на жизнь Эвелинды.
Прочистив горло, он выпрямился в седле и спросил:
— А мой отец?
— Лиам? — Бидди взглянула на него в полном замешательстве, но постепенно до нее дошел смысл вопроса, и она отрицательно покачала головой: — Я тут ни при чем. Я убила Дарака, но ни один волос не упал с головы твоего отца по моей вине. Лиам был хорошим человеком. Благородным. Он любил твою мать и никогда не вел себя так, как Дарак. Нет, — твердо повторила она. — Я не убивала его и до поры до времени считала, что он действительно погиб случайно.
— До поры до времени? — вскинулся Каллен.
— Смерть Мэгги заставила меня усомниться. Твоя жена настойчиво интересовалась тем, как умерли Лиам и Дарак. Когда ее нашли у подножия утеса, мне впервые пришло в голову, что гибель твоего отца вовсе не была несчастным случаем. Возможно, его убили и вопросы Мэгги кому-то сильно не понравились? Два человека из нашей семьи сорвались с того обрыва, где похоронена Дженни. Многовато для случайного стечения обстоятельств.
Каллен молча кивнул. Бидди слово в слово повторила то, что говорила Эвелинда сегодня утром.
— А потом, — продолжила она, — несчастья стали преследовать Эвелинду, и я не могла не насторожиться. Я пытаюсь понять, кто за всем этим стоит. Кто убил Лиама и Мэгги?
— Ты кого-нибудь подозреваешь? — спросил Каллен. Она покачала головой:
— Нет. Ума не приложу, с какой целью могли убить Лиама. От его смерти выигрывал только ты. — Услышав ее слова, Каллен оцепенел, и Бидди поспешно добавила: — Каллен, я знаю, как ты любил своего отца. Ты не мог убить его. И Маленькая Мэгги тебе нравилась. Ты никогда не причинил бы ей вреда. Но даже если бы я сомневалась в этом, то уж в том, что ты любишь свою Эвелинду, у меня и тени сомнений нет. Ее ты наверняка не пытался убить.
Каллен смягчился, но посчитал нужным уточнить:
