В 1914 г. 40,1% российских эмигрантов в США составляли евреи, удельный вес которых в следующие три года возрос до 50%. 25,9% в 1914 г. и 11% в 1915–1917 гг. приходилось на поляков, соответственно 15,7% и 8,5% — на русских, украинцев и белорусов, вместе взятых. Существенно поднялась доля финнов — с 4,3% в 1914 г. до 19,9% в 1915–1917 гг., а литовцев и латышей упала с 8,1% в 1914 г. до 5,1% — в 1915–1917 гг. Остальные незначительные проценты приходились на немцев, шведов и др.
Активная эмиграция евреев была связана с экономическими причинами и их правовой дискриминацией. Среди евреев, по довоенным статистическим данным, в том числе стран прибытия, было около 70% ремесленников и других лиц, имеющих специальности, до 25% — сельскохозяйственных и неквалифицированных рабочих, 5,3% — занимающихся торговлей; свыше 40% составляли женщины — этот показатель во многом свидетельствует о постоянном характере миграций. И действительно, по наблюдению исследователей, большинство евреев не возвращались обратно, находили в США свою вторую Родину. К евреям по рассмотренным параметрам были близки немцы.
Поляки, финны и литовцы приезжали в США в основном на сельскохозяйственные работы и не один раз, поскольку заработки здесь были в три-четыре раза выше, чем в России. Однако значительная часть оставалась там навсегда (из поляков до 80%). Среди «русских» эмигрантов доля сельскохозяйственных и неквалифицированных рабочих и крестьян достигала 88%, а ремесленников и торговцев было около 10%. Женщины составляли всего 15% эмигрировавших. Тем не менее и из них на родину не возвращалось около половины.
В начале XX в. большой размах получает сезонная миграция российских сельскохозяйственных рабочих в скандинавские страны, во Францию и особенно в Германию. В годы войны усилилась миграция из России в Германию, где потребность в рабочей силе сильно возросла в связи с призывом немецкого мужского населения в армию. В 1917 г. число сельскохозяйственных российских рабочих-эмигрантов превысило полмиллиона человек, свыше 70% которых составляли выходцы из оккупированного Германией Царства Польского. Это было продолжением довоенной традиции: немецкий рынок труда был для поляков ближе южнороссийского, сообщение оказывалось более удобным и дешевым, а заработки почти в полтора раза выше.
Иностранные подданные, прибывавшие в Россию через европейскую и азиатскую границы, составляли в 1914 г.: едущие по паспортам — 371,0 тыс. человек, по легитимационным билетам — 1608,8 тыс., едущие без видов — 4,7 тыс. человек, а всего 1984,5 тыс. человек. В 1915 г. соответствующие данные были таковы: 152 тыс. человек, 127,3 тыс., 5,7 тыс., всего — 285,8 тыс. человек, что меньше приехавших в 1914 г. на 1698,7 тыс. человек. В 1915 г. доля прибывших через европейскую границу составляла всего 4,4%, через азиатскую -95,6%. Удельный вес едущих по паспортам равнялся 53,5%, по легитимационным билетам — 44,5%, остальные — 2% иностранцев приехали из Бухары и Афганистана без видов. Женщины составляли всего 3% всех приехавших.
Большинство среди приехавших в 1915 г. иностранных подданных были выходцами из Персии (151,1 тыс. человек, или 52,9% пересекших обе границы, главным образом азиатскую) и Китая (101,5 тыс., или 35,5%). Они рассчитывали найти в России выгодную работу; для них оплата труда оказывалась здесь выше, чем на родине. Через европейскую границу ехали представители многих государств — Болгарии, Греции, Румынии, Турции, Японии и др., надеясь не только на приемлемые рабочие места, но и на более высокие прибыли в торгово-промышленной сфере вследствие относительно низких заработков российских рабочих. Однако основной торгово-промышленный партнер России — Германия, из которой еще в 1914 г. прибыло в Россию свыше 1 млн. иммигрантов, в последующие годы сходит на нет.
Динамику числа иммигрантов подтверждают и конкретизируют данные о паспортных пассажирах. Наибольшее число таковых — 515,9 тыс. человек приходилось на 1913 г. Выбывшие тогда же составляли 421,2 тыс. И, таким образом, превышение прибывших над выбывшими достигало 94,7 тыс. В 1914 г. число приехавших равнялось 371,1 тыс. человек, а уехавших — 300,2 тыс., т. е. сохранялся положительный баланс в 70,9 тыс. человек. В 1915 г. количество приехавших в Россию иностранцев сокращается более чем вдвое — до 152,4 тыс., а уехавших — до 126,3 тыс. лиц. При сохранении положительного баланса он уменьшается почти втрое, до 26,1 тыс. человек.
Среди прибывших по паспортам иностранных подданных в 1913 г. около трети (32,6%) составляли выходцы из Германии (17,7%) и Австро-Венгрии (14,9%); по европейской границе эти страны дали 61,9% прибывших. В 1914 г. доля подданных Германии (считая обе границы) упала до 11,5%, Австро-Венгрии — до 9,5%; в 1915 г. удельный вес австрийских подданных среди прибывших в Россию иностранцев составил всего 0,1% (200 человек), а германских был сведен к нулю.
Таким образом, даже неполные данные показывают существенное ослабление в годы войны как внутренней, так и внешней миграции населения. Кроме того, и основные демографические, и миграционные показатели демонстрируют еще достаточно высокий уровень происходивших процессов в 1914 г., что можно оценить как продолжение довоенной тенденции быстрого социального развития. Вместе с тем наметившаяся в 1914 г. тенденция небольшого спада по сравнению с 1913 г., резко усилилась в 1915 г. и особенно в 1916 г. Общество катилось вниз по всем основным своим параметрам.
Неравномерный естественный прирост населения по регионам и миграция жителей, процессы ассимиляции народов приводили к изменениям в этническом составе населения. Эти процессы вырисовываются лишь на протяжении достаточно длительного промежутка времени; не случайно исследователи изучают их применительно к двадцатилетию 1897–1917 гг. и еще более раннему периоду, начиная с ревизий 1719 и 1858 гг. Материалы переписи населения 1897 г. содержат наиболее полные и надежные данные о национальном и конфессиональном составе населения Российской империи. Цифры за 1914–1917 гг. были исчислены С.И. Бруком и В.М. Кабузаном с использованием этой переписи и переписей 1916 г. и 1917 г., губернских обзоров, сведений о естественном приросте населения по регионам и миграционных процессах начала XX в. При этом главным критерием определения национальности был избран родной язык, что соответствовало принятому при проведении переписи 1897 г. принципу.
Составленные таким образом на 1914 г. и 1917 г. таблицы по всем группам языков, учтенных переписью 1897 г. (как известно, жители России говорили на 146 различных языках и наречиях), свидетельствуют о неодинаковых темпах роста численности различных народностей с конца XIX в. по 1917 г. Если исключить некоторые малые народы, высокий процентный рост которых был связан с низкими исходными цифрами (например, увеличение численности племен, говоривших на маньчжурских наречиях, составило в 1914–1917 гг. по сравнению с 1897 г. — 1150,0%, корейцев — 231,9%), то окажется, что впереди по темпам роста находились евреи (143,3%), поляки (141,3%), армяне (139,3%), украинцы (138,6%), греки (139,7), таджики (139,3), великороссы (137,7%), немцы (136,7%) и некоторые другие народы. Более низкие темпы роста имели белорусы, финны, молдаване, мордва, литовцы, латыши, узбеки, казахи.
