— Да-да, на трассе Свердловск — Невьянск.
— Значит, в штатской одежде и, как мне показалось выпивший, был американец?
— Ну, конечно! На весь Урал он был один-одинешенек. И надо же тебе выйти на него!
— Это случайно…
— Просто нельзя тебя одного отпускать.
— В конце концов, они же наши союзники!
— Союзники, — бросил майор, стал серьезным. — Но так и норовят попасть на закрытый объект. А тебе при новой должности вообще противопоказаны случайные встречи и контакты. Ты меня понял, Ермолай?
— Понял…
Часа три Сергеев участвовал в выгрузке слитков. Пока Молева буквально руками вытолкала его с территории хранилища.
— Иди отдыхай, Елисей (женщина никак не могла запомнить имя Ермолай). Ты молодой, быстро уснешь. А я теперь только часов через 8–10 угомонюсь. Ты выспишься и приедешь, сменишь меня. Тогда я пойду отдыхать. Давай-давай, начальник, в Москву о составе я доложила. Иди и спокойно отдыхай.
Ермолай был вынужден подчиниться…
* * *
Москва, штаб-квартира Главного разведывательного управления Генштаба Красной армии, кабинет начальника
Полковник Селезнев с папкой в руке зашел в кабинет. Хозяин его в это время слушал радиоприемник. Из него доносился тревожный голос диктора Левитана.
Комиссар выключил радио и бросил:
— Все плохо на фронтах. Проходи, Николай Михайлович.
— Товарищ комиссар, ведь вам представляется полная сводка с фронтов, — вымолвил полковник.
— Иногда бывает полезно послушать и радио, — бросил комиссар.
Полковник широко улыбался.
— Вижу по вашему лицу, что есть хорошие новости, — бросил комиссар Голиков. — Проходи, Сергей Михайлович, присаживайся, излагай.
Полковник прошел, сел и вымолвил:
— Совершенно верно, Филипп Иванович. Заговорил фашистский агент, которого мы взяли с боем у хранилища Госбанка. Пришел, гад, после ранения в себя, осознал ситуацию и определенно захотел жить.
— Так-так. Что сказал?
— Его позывной Юрген. По заданию германского московского резидента Хейдеса он вел наблюдение за железнодорожными воротами хранилища. Отслеживал выход составов с металлами.
— Хейдес, — задумчиво вымолвил комиссар.
— Так точно. Я порылся в словарях, Хейдес в переводе с греческого означает «невидимый».
— Невидимый, — медленно вымолвил комиссар. — Где базируется этот невидимый резидент?
— Юрген клянется, что не знает этого и видел резидента он всего пару раз. Но довольно-таки быстро составил фоторобот. Для связи они использовали телефоны, тайники и крайне редкие встречи.
Полковник достал из папки рисунок и передал комиссару.
— Где же нам тебя искать? — рассматривая фоторобот, вымолвил комиссар…
Глава 15 Пермь, 3-й эвакогоспиталь
В небольшой палате тусклое ночное освещение. На койке, укрывшись одеялом, тихо спит девушка. Ее густые волосы разметались по подушке…
Неожиданно дверь в палату быстро открывается и моментально закрывается. В палате, прижавшись спиною к двери, оказывается медицинский работник в халате, шапочке и марлевой повязке на лице. Несколько секунд он тихо стоит и осматривается. Затем достает из кармана халата пузырек и бинт. Выливает на него жидкость из пузырька. Убирает пузырек и тихо, на носках, подходит к койке. Несколько секунд он всматривается в лежащую на койке девушку. Что-то одними губами шепчет.
Быстрым движение медработник подносит к носу девушки бинт и замирает. Девушка по-прежнему мирно спит и ровно дышит.
Проходит какое-то время. Вот медработник свободной рукой нащупывает на женской шее пульс, но он уже не ощущается. Медработник убирает бинт в карман халата и направляется к двери.
Он выходит в длинный, слабо освещенный коридор. Осматривается по сторонам и не наблюдает ни одной живой души. Медработник направился в сторону выхода. В это время открывается дверь женского туалета и в коридор выходит женщина в милицейской форме. Заметив идущего мужчину, она бросает:
— Мужчина, остановитесь!
Но медработник продолжает движение. Милиционер быстро достала из кобуры пистолет и крикнула:
— Стой! Буду стрелять!
Медработник прибавил шагу, милиционер выстрелила. Медработник остановился и медленно опустился на пол…
* * *
Сергеев хорошо выспался в своих апартаментах, перекусил и отправился в хранилище.
Разгрузка состава шла полным ходом, на выгрузке вагонов находился суровый Истомин. В хранилище размещением стеллажей руководила Молева. Судя по внешнему виду, женщина сильно устала.
— Идите, отдыхайте, Ольга Олеговна, — предложил Сергеев своему заместителю. — Я здесь вас заменю.
— И то верно, я просто с ног валюсь, — выдавила Молева и медленно, слегка пошатываясь, двинулась к выходу.
Между тем, выгрузка стеллажей со слитками из железнодорожных вагонов и размещение их в хранилище продолжалась…
* * *
Шатура, Московская область, спецбольница НКВД…
На кровати в серой смирительной рубашке лежит мужчина. Ступни его ног привязаны к ножкам кровати, на неприятном перекошенном лице целая гамма негативных и страдальческих эмоций…
В палату заходит полная молодая женщина в белом халате.
— Сапега, ты почему себя плохо ведешь? — строго произносит медработница.
Мужчина издает нечленораздельный звук.
Женщина проходит в палату и, улыбаясь, бросает:
— Я думала, мы сегодня будем расслабляться, займемся любовью. Я уж согласилась заняться сексом с тобой в долг. А ты, оказывается, плохо себя ведешь. А, Сапега? Сегодня, дружок, даже подержаться за мое мяконькое коленочко я тебе не дам.
— За что, за что мне эти издевательства??? Этот дурдом со скотскими утехами и сексом? — с мольбой в голосе изрекает мужчина. — Я всю жизнь честно жил и работал…
— А зачем пригрел молодую женушку-шпионку? — строго обрывает медработница.
— Да никакая она не шпионка, она просто глупая, недалекая баба.
— Нет, не осознал ты своей вины, Сапега, не осознал, — бросает медработница. — Надо тебя дальше лечить…
— Нет! — вырывается из груди мужчины страшный внутриутробный звук. — Нет! Я хочу домой! Хочу на работу!
— Нет у тебя теперь ни дома, ни работы, — смеется медработница. — Ты абсолютно никто.
— Нет!
— Никто. И если будешь себя плохо вести, тебя переведут в палату с 20 пациентами. Вот там для тебя точно будет дурдом…
