– Они ни в чем… не виноваты…
– Леса не были толком закреплены на стене. Могли упасть на кого угодно. Убить любого, кто оказался бы внизу.
– Ники не должен был…
– Леса строят специально для того, чтобы на них забираться. Они для этого и существуют. – Ричард шмыгнул носом. – Как ты себя чувствуешь?
– Голова болит.
– Главное, что череп цел.
– Как прошла твоя встреча?..
– Отлично. Багз, все будет хорошо.
Она сжала его руку.
– Это хорошая больница, – сказал Ричард. – Они хотят, чтобы ты осталась здесь на ночь. Доктор говорит, утром ты сможешь уехать.
– Сегодня воскресенье, да?
– Да.
– У меня завтра утром назначена встреча.
– Я позвоню Кену. Врач считает, что тебе надо пару дней посидеть дома.
– Кен в отъезде. Ты можешь позвонить Клер? Передать ей или Люси?
– Непременно.
– А там что, папа?
– Коридор, Тигренок. Мы ведь оттуда пришли.
Ники наклонился над кроватью:
– Извини меня, мамочка.
Она улыбнулась ему. Глаза сынишки были красными от слез.
– Поцелуй мамочку.
Он наклонился и осторожно клюнул ее, словно боясь причинить боль.
– Я только хотел проверить, нет ли там птичьего гнезда.
– Нашел?
– Нет. А ты поедешь домой?
– Завтра.
– Ой. А можно мне остаться с тобой?
– Ты сегодня будешь с папой.
Ники отошел от кровати:
– Я пойду в разведку.
– Не выходи из палаты, Тигренок, – велел Ричард.
– Я далеко не пойду, буду рядышком.
Сэм услышала, как открылась и закрылась дверь, почувствовала, как Ричард гладит ее руку. Он наклонился к жене и заговорил тихим голосом, словно не хотел, чтобы его услышали:
– Мне нужно слетать в Швейцарию, Багз. По делам. В Монтрё. Я подумал, может, и ты со мной съездишь? Мы могли бы побывать в Церматте, покататься пару дней на лыжах.
Церматт. Они летали в Церматт на первое Рождество после свадьбы.
– Я собираюсь туда на следующей неделе или чуть позже. Но, скорее всего, на следующей неделе.
Она заглянула ему в глаза:
– А зачем тебе в Швейцарию?
Ричард нервно огляделся:
– У меня там есть в банке кое-какие накопления. Я хочу убедиться, что деньги в безопасности, если вдруг начнутся какие-либо осложнения… удостовериться, что мы сможем выплачивать кредиты и платить за обучение Ники.
– Если что, я ведь тоже работаю…
– Да, конечно, но все-таки…
– Ричард, дай мне честное слово, что ты не станешь заниматься в Швейцарии ничем противозаконным.
– Ну что ты, конечно нет. Андреас уже все уладил. Просто я должен сделать кое-что, прежде…
– Прежде чем что?
Он пожал плечами:
– Не знаю. Никто толком не знает. Полиция затеяла проверку, и бог весть сколько это продлится. Может, несколько месяцев, а может, всего пару недель. Они сейчас трясут всех подряд, уже и до Арчи добрались.
– А чем это грозит лично тебе?
Ричард поднялся с кровати и подошел к окну.
– Ничего серьезного, Багз. Максимум оштрафуют, – уклончиво ответил он.
– Этот инспектор – Мильтон – все твердил, что из окна твоей камеры будет открываться прекрасный вид.
– Пугает, только и всего. Изображает неизвестно кого. Да пусть себе мелет языком.
– Этот тип вел себя просто ужасно.
Ричард вернулся и снова присел к жене на кровать. Теперь Сэм чувствовала, что окончательно пришла в себя, хотя голова по-прежнему сильно болела. На душе было тяжело. Сэм жалела мужа, жалела по-настоящему, впервые с того момента, как вернулась домой и увидела там полицию. Жалела Ричарда, волновалась и переживала за него. Господи, а ведь как все было хорошо до… какого момента? До того, как появилась эта девка? Или до того, как ей приснилась авиакатастрофа? Теперь весь ее мир, казалось, рушился.
Как строительные леса.
– Как думаешь, тебе удастся выкроить время и поехать со мной? – спросил Ричард.
– Нужно заглянуть в органайзер. А он дома.
– Было бы здорово, если бы мы съездили в Швейцарию вместе.
Ричард и Ники оставались с ней, пока не принесли ужин, а потом пришла медсестра с таблеткой снотворного.
– Я так вымоталась, – сказала Сэм, – что и без лекарства усну.
Но она все же приняла снотворное, и ей стало получше, она почувствовала странный прилив возбуждения.
Надежды.
Ответы. Наверняка где-то есть ответы на все, можно получить объяснения, почему это с ней происходит. Просто надо искать в надлежащем месте, обнаружить тайную кнопку или произнести какое-то волшебное слово. «Пошел вон, Вынимала, я тебя не боюсь. Убирайся в свое подземелье, мерзкая тварь. Сгинь в позорной безвестности и не смей больше никогда появляться и беспокоить меня. Ты мерзкое, проклятое создание, порождение тьмы.
„Вон, слякоть!“[12]»
Что там такое намешали в эту таблетку? Сэм чувствовала себя разбитой и одновременно пребывала в приподнятом настроении. И тут неодолимая волна усталости подняла ее и понесла, а потом мягко опустила.
И она уснула.
30
Сэм отпустили из больницы только в понедельник ближе к вечеру; Ричард забрал ее и увез в Лондон. Во вторник она вновь вышла на работу. Голова болела, но не сильно. Когда Сэм открыла дверь, Клер оторвалась от бумаг, посмотрела на нее и поздоровалась.
«Вот так прогресс, – подумала Сэм. – Не иначе что-то случилось».
– Как вы себя чувствуете? – поинтересовалась коллега.
– Нормально.
Сэм пожалела, что нет Кена, что он на съемках в Испании, что она не может подняться к боссу и рассказать ему о своей чувствительной антенне. О слишком чувствительной, сверхчувствительной, черт бы ее подрал. Она взяла верхнее письмо из стопки на столе.
Это было короткое, но очень вежливое послание от секретаря престижного клуба «Королевская яхтенная эскадра»: «Комитет, к сожалению, не может предоставить свою территорию для рекламных съемок, невзирая на уникальные достоинства вашего проекта».
Черт.
Сценарий был гениальный. Замшелый старикашка сидит у здания клуба, вытаскивает очки, и попутно из его кармана выпадает упаковка презервативов. Звучит голос за кадром:
