– Да, Джхалкари придерживается того же мнения.
– Если так и будет, я, наверное, женюсь, – сказал Арджун.
У меня перехватило дыхание. Я посмотрела на него. Мужчина улыбнулся.
– Что ты будешь делать, если рани отпустит тебя из дурга-дала? – спросил он.
У меня в животе все сжалось. Я почти физически ощущала боль.
– Ничего, – ответила я. – Мне уже исполнился двадцать один год. Ничто для меня уже не изменится.
Прежде чем он успел что-то сказать, я отошла от него. Как он может признаваться мне в таком? После всего, что нас объединяло… Я гордо вздернула подбородок, но боль в груди была настолько сильной, что я почти ничего не видела перед собой.
Я перешла к другому борту и встала возле майора Уилкса, притворившись, будто это ветер виноват в том, что у меня на глаза навернулись слезы.
– В Англии декабрь, – сказал он мне.
Как и в порту Мадрас, офицер вдыхал воздух полной грудью. У Англии был специфический запах, такой же особый, как запах Барва-Сагара для меня. Думаю, то же самое чувствуют все, кто служит за границей. Их жизнь полна ожидания, связанного с возвращением домой. После десяти, двадцати, даже тридцати лет в чужой стране они не чувствуют покоя в своей душе.
– Я понятия не имею, что мы делаем в Джханси, – сказал он мне, открывая прежде зажмуренные глаза. – Зачем нам, англичанам, вообще хотеть туда лезть. Никто сильнее меня не желает, чтобы вам удалось убедить нашу королеву покинуть Индию, хотя вслух этого я никому другому не скажу.
Я внимательно посмотрела на майора. Он, казалось, был предельно искренен.
Когда судно швартовалось, мужчина еще раз полной грудью вдохнул воздух. Я сделала то же самое, стараясь почувствовать то, что было на душе англичанина. Мысли мои вернулись к Арджуну. Как можно делиться со мной книгами и заниматься йогой, а затем сказать, что он собирается найти себе невесту? Я глотала воздух в надежде прочистить себе мозги. Холодный ветер пах рассолом и морем. До моего слуха доносились звуки порта, запруженного купцами, матросами и путешественниками, высаживающимися с других судов. Я растерялась, не зная, куда смотреть в первую очередь. Мои глаза метались между матросами, устанавливающими трап, и пассажирами в цилиндрах и дамских шляпках.
Мы ступили с пирса на твердую землю. Я держалась поближе к Джхалкари. Было бы несправедливо, если бы Арджун заметил, как сильно он меня обидел. Арджун никогда не говорил, что любит меня. Он ничего не говорил о браке или о том, как можно все изменить. Я позволила новым видам и звукам заполонить все мое сознание.
Мы все двенадцать толпились на запруженном пирсе, пока майор Уилкс не объявил:
– Мы наймем четыре экипажа до Лондона. Поездка будет долгой.
Было довольно холодно, и мы плотнее кутались в меховые плащи, подаренные нам рани. Затем мы по очереди взобрались в четыре кареты. Джхалкари уселась рядом со мной. Мягкий мех горностая щекотал ей щеки. Я вновь подумала о том, как она похожа на рани. Вряд ли нам еще когда-либо доведется носить такую роскошь, даже если мы доживем до ста лет. Напротив нас уселись Арджун и Уилкс, которые удобно расположились на мягких сиденьях, обитых бархатом. Интересно, все ли англичане так путешествуют? Затем я вспомнила, что Арджун собирается подыскать себе новую жену. Сердце болезненно сжалось.
– Вы будете несказанно удивлены, когда мы доедем до Лондона, – произнес майор.
Кареты, качаясь, тронулись в путь. Мы и так уже были весьма удивлены всем, что довелось увидеть. До самого горизонта тянулись бесконечные холмы Англии. На них располагались церкви и красивые деревни из каменных домиков. Майор закрыл окна, но до меня все же долетал запах горелого дерева. Мы проехали несколько многолюдных городов, в которых царили такие же звуки и шум, как и в нашем Джханси. Женщины наравне с мужчинами свободно ходили по улицам. Некоторые даже правили телегами. Они ездили на лошадях в длинных юбках, сидя в седлах боком. Женщины смеялись, широко открывая рты и показывая зубы, словно гиены. Но самым скандальным было то, что они одевались в платья, обнажающие большую часть грудей.
– Миссис Мак-Эган рассказывала вам о королевском дворе? – спросил майор, обращаясь к нам с Джхалкари.
– Да.
В отличие от рани королева подпускает к себе лишь некоторых членов общества. Доступ имеют военные, священнослужители, врачи, законники и их жены. Купцы, ремесленники и их семьи, какими бы богатыми они ни были, не допускаются. Узнает ли английская королева о том, что мы с Джхалкари родились в деревне, а Джхалкари к тому же из далитов?
– Надеюсь, вы знаете, что после вашего прибытия пройдет определенное время, прежде чем королева решит, когда принять вас. Впрочем, это может случиться даже сегодня, хотя, скорее всего, вам придется подождать. А до этого любуйтесь видами.
Как я могу описать вам, какое впечатление произвел на меня Лондон? Всюду, куда бы ни был направлен мой взгляд, я видела женщин с открытыми лицами. Они смеялись и пили чай из чашек. Несмотря на сильный ветер, их шляпки из кружев и перьев, подобно ярким птичкам, оставались у них на головах. Мы проехали Гайд-парк, где красивые пары гуляли с детьми и маленькими собачками. В Джханси в таком парке каждый день справлялись бы свадьбы. Здесь же не видно было ни одной свадебной процессии.
– Мы едем по Парк-лейн, – по ходу движения кареты сообщил майор. – Здесь располагаются наиболее фешенебельные дома Лондона.
Дюжина семей в Барва-Сагаре могли бы обитать в доме, в котором здесь жила одна семья.
– А вот «Фортнум энд Мейсон», бакалейщики королевы.
Майор комментировал все, что видел.
Затем глаза Арджуна округлились. Он затаил дыхание. В следующее мгновение со мной произошло то же самое. Я увидела Букингемский дворец. Великолепное строение, окруженное обширными садами, широко раскинулось, занимая все поле зрения.
– Я решил, что вам захочется увидеть это прежде, чем мы доберемся до отеля, – сказал майор Уилкс.
Все, что я видела в Джханси, казалось по сравнению с этим маленьким. Кареты замедлили движение перед воротами, а затем покатили по направлению к Албемарл-стрит, где мы остановились перед высоким зданием с вывеской «Отель Брауна».
– Мы здесь поселимся?
Уилкс улыбнулся мне.
– Здесь.
Здание само по себе было похоже на дворец. Дюжина мужчин в черных сюртуках с белыми отворотами занесли наш багаж вовнутрь. Снаружи воздух был морозным. Пахло лесом. Уилкс сказал, что ветками этих вечнозеленых растений хозяева украсили отель.
– Разве этими венками всегда украшают дома?
– Нет. Только на Рождество. Падубом, кстати, тоже.
В вестибюле отеля витал приятный запах хвои. Все здесь было ярко освещено и казалось весьма жизнерадостным. Нас проводили в наши номера, выходившие дверями в общий коридор. Их было семь. Ужин, как нам сказали, будет подан внизу, в столовой. Все здесь казалось новым, большим и странным. Британцы ходили обутыми в доме, хотя в наших номерах, как и в соседних, были постланы ковры. Даже в ванной комнате были установлены газовые рожки. Мне очень хотелось бы, чтобы папа и Ануджа могли все это увидеть собственными глазами. Они мне просто не поверят.
