– У него будут не глисты, а аллергия. Прямо завтра. Бабушка,ему нельзя шоколад. Не привози больше, пожалуйста! Если хочешь его угостить,привези, не знаю, яблок, что ли!..
– Я не люблю яблоки! Я шоколадку люблю!
– Мам, этот рассказ «Студент» всего три страницы! Ты егобыстро прочтешь!
– А Сережа? – спросила Тата у матери. – Уехал?
– Они с Лерой поехали в магазин. – Мать пожала плечами. –Они приехали, заглянули в твой холодильник и… в общем, поехали в магазин.
Значит, сестра обнаружила, что у Таты есть нечего, и теперьликвидирует прорыв. Очень на нее похоже.
– А Сашка с Машкой? – Так звали племянниц.
– Они наверху.
– Что они там делают?!
– Они копаются в твоей косметике, мам, – сказал Тёмасовершенно равнодушно.
Тата посмотрела на него. У него было такое лицо – вот-вотрасхохочется!
– А что делать, мам? Если выгнать их из твоей косметики, онивлезут в мой компьютер!
В это время входная дверь распахнулась, что-то грохнуло,Ляля бабахнула чудовищным лаем, как будто пушка выстрелила, скатилась с диванаи тяжелой рысью понеслась к выходу. Мать уронила в раковину жестяную форму.Тюпа заверещал и запрыгал на одной ноге – кажется, в телевизоре кто-то кому-тозабил гол.
Светопреставление и всеобщее смятение.
Ничего не случилось. Просто сестра с мужем приехали измагазина.
Пока Тата целовалась с Лерой, Ляля от души вылизывала ихобеих под громкие протесты матери и бабушки. Сверху скатились девчонки –кажется, губы у них были накрашены – и моментально переключили Тюпин спорт насериал «Очарованные в лесу», а может, «Дора Фрукт, расхитительница садов», иТюпа задал им жару.
Следом за Лерой в дверях показались двоюродная сестра Шура,ее муж, тот самый Володя, что привез бабушку, и их сын Даниил.
Ляля снова забрехала, так что стены заходили ходуном.
Двоюродную сестру Шуру, а также Даниила с Володей Тататерпеть не могла.
Тата терпеть не могла, а бабушка обожала.
С точки зрения бабушки, только они из всей семьи жили«правильно».
– Гос-споди, – сказала Шура с порога, – гос-споди, что здесьпроисходит? И какая вонь! Гос-споди, как воняет этой собакой!..
– Мама! – перекрикивая шум, с лестницы заорал Тёма. – Я покана компьютер пойду! А ты рассказ прочитаешь, да?
– Татьяна Львовна, как вы все это выносите? – дядя Володя,брезгливо переставляя длинные ноги в каких-то невиданных волосатых брюках,подошел к бабушке и почтительно ей поклонился. Сверкнула его лысина.
– И не говорите, Володя! В моем возрасте уже не под силувесь этот Содом с Гоморрой! Каждый год я говорю себе, что уж в следующем точноне поеду, но Пасха, как же не ехать!..
– Приезжала бы к нам в Марьино, бабушка, – сказала Шура.
Она слегка поцеловала Тату, на Леру не обратила вообщеникакого внимания, Сереже кивнула и как была, в теплых ботах, решительнодвинулась к телевизору и выключила «Очарованных в лесу», а может, «Дору Фрукт, расхитительницусадов». А пульт от телевизора сунула себе в карман, словно в сейф заперла.
Девчонки заверещали, но Шура была непреклонна и к тому жеобнаружила их накрашенные губы.
– Что это такое?! – взревела Шура так, как будто бульдозерзавелся. Даже бесстрашная Ляля, не боявшаяся никого и ничего на свете, сталасдавать задом, пока не уперлась Тате в ноги.
Шура взяла обеих малолетних преступниц за подбородки иповертела их головы из стороны в сторону. Девчонки таращили испуганные глаза ипокорно вертели.
– Марш умываться! Вы выглядите, как… как женщины легкогоповедения!
Девчонки одновременно моргнули.
– Где вы взяли эту гадость?! Кто вам разрешил?!
– Шурочка, успокойся, – фальшивым голосом сказала Тата, –это я им разрешила. Мы просто баловались.
Шура выпустила девчонок, которые проворно, как кошки, сталиулепетывать по лестнице на второй этаж.
– Как?! Ты разрешаешь девочкам пользоваться косметикой?!Позволь, но в десять лет это совершенно недопустимо!
– Шура, не переживай! – бодро сказал Сережа, Лерин муж и посовместительству отец преступниц. – Ничего страшного не происходит!
– Как это не происходит?! Ты же отец! Детей нужно держать вузде, спроси у Владимира!
Дядя Володя несколько раз согласно кивнул.
– Даниил и Арсений никогда этого себе не позволяли!
– Если бы Даниил и Арсений красили губы, это была быдействительно катастрофа, – громко сказала Лера, которой было наплевать на Шурус Володей. – Мам, что ты возишься с этими формами? Отстань от них! Давайбыстренько соорудим ужин, всех накормим и разгоним спать.
– А куличи? – с робкой надеждой на избавление спросила мать.
Возиться с тестом ей не хотелось – она вообще терпеть немогла домашние дела, – но сейчас она уже совсем приготовилась исполнять свойдолг, и Лерино предложение словно избавляло ее от неминуемого восхождения накостер!
– Куличи мы с Татой поставим без вас!
– Как?! Ночью?!
– А хоть бы и ночью!
Спорить с Лерой никто не осмелился – уж такая она уродилась,что с ней никогда никто не спорил. Даже в детском саду на утреннике онаобъявляла воспитателям, что изображать лошадку не станет, зато будет изображатьбелочку, и заставлять ее никто не решался.
Бабушка, и та относилась к ней с осторожным уважением.
Тата всегда думала, что, если бы у нее была какая-то другаясестра, она, Тата, должно быть, давно бы уж совсем пропала!..
В один момент Лера соорудила ужин, рассадила сначала детей –«мама, я не буду мясо, я хочу йогурт и сыр!» – потом выгнала детей и рассадилавзрослых.
– Лерочка, ты же знаешь, что картофель на ночь вреден!
– Не ешь, бабушка.
– И салат не досолен!
– Возьмите соль и посолите, Владимир!
– Лерка, у нас на плите что-то горит!
– А! Выключи, я забыла под сковородкой газ погасить.
Наступил некий тайм-аут. Дети возились на втором этаже,оттуда доносились их вопли и тяжелые прыжки Ляли, как будто там учили бегемотапрыгать с тумбы на тумбу. Взрослые чинно ели и беседовали о том, какая холоднаянынче Пасха, и весны теперь стали не те, и продукты опять подорожали, а мукудля куличей следует брать только французскую, потому что у нашей помол нехорош.
