Наталья Александрова. Не плачь, Маруся!
Cмотри-ка, Маруся, а ведь уже настоящая весна… – сказалСемен Петрович, вдыхая полной грудью свежий прохладный воздух.
Маруся не ответила, она в умилении наблюдала за птицами. Птицыи правда в этот весенний погожий денек буквально сошли с ума. Воробьи галделикак на базаре, синицы тренькали звонко, даже вороны каркали сегодня приятно дляслуха.
– Хороший все-таки у нас район, – продолжал СеменПетрович, ничуть не обидевшись, что ему не отвечают, – вышел из дома – ичерез двадцать минут ты уже, считай, за городом, в лесу.
Лес действительно был почти настоящий – именно лес, а непарк. Конечно, в середине апреля еще сыровато и на деревьях вполне могут бытьклещи, но Марусе просто необходимо бывать в лесу. Да и Семену Петровичу свежийвоздух не повредит.
Сквозь ветки еще голых берез проглянуло солнце, и в еголучах забелели первые цветки подснежников.
– Ох, Маруся! – обрадовался Семен Петрович. –Смотри-ка, первые цветочки!
Но Марусе было не до цветов. Ноздри ее раздувались, лапыразъезжались на сырой дорожке, рыжий хвост победно мотался, как вымпел. Какиеуж тут цветы, когда вокруг столько упоительных запахов и мелкой живности!
Маруся припала на задние лапы и повела носом. Потом коротко итонко взлаяла, что означало у нее полный восторг, и вдруг понеслась по лесу, неразбирая дороги, уши ее развевались по ветру.
– Учуяла кого-то, – в умилении подумал СеменПетрович, он обожал свою собаку и готов был если не на все, то на очень многое,только чтобы доставить ей удовольствие.
Так и сегодня, в воскресенье, Маруся подняла его ни свет низаря – на дворе распевали птицы, и ей казалось, что, оставаясь в четырехстенах, она пропустит все самое интересное. Семен Петрович не ворчал и некидался в нее ботинком, он без всякого сожаления выбрался из объятий Морфея ипобрел за Марусей не на ближний пустырь, а в лес, что находился междупроспектом и Выборгским шоссе.
Сейчас он встрепенулся и бросился вслед за Марусей – не дайбог, убежит. Весна все-таки, первобытные инстинкты…
Собака никуда не делась – она в упоении копалась в кучепрошлогодних опавших листьев.
«Принесет в дом клещей!» – озабоченно подумал СеменПетрович. Но вид у Маруси был такой счастливый, что он решил махнуть рукой напредосторожности.
Собака снова гавкнула и еще быстрее заработала лапами.Листья взвихрились в воздухе темным облаком.
– Маруся, – притворно строго сказал,приблизившись, Семен Петрович, – что-то ты увлеклась…
Дальнейшие слова застряли у него в горле. Из кучи палойлиствы высунулась рука. Семен Петрович по инерции сделал несколько шагов впереди застыл на месте.
Рука была темной, вымазанной в земле, но, несомненно,женской – с маникюром ярко-алого цвета. Солнечное утро померкло в глазах СеменаПетровича, он отшатнулся от кучи листьев и дрожащим голосом позвал собаку.
Маруся, однако, не обратила внимания на хриплый шепотхозяина и в упоении продолжала рыть. Вот уже стала видна кисть и рукав какой-тоодежды…
– Маруся! – рявкнул Семен Петрович и из последнихсил пристегнул собаку на поводок.
Он оттащил упирающуюся Марусю в сторону, и тут силыокончательно оставили его, и Семен Петрович опустился на кстати подвернувшийсятрухлявый пень.
«Бежать! – стучало в голове. – Бежать отсюданемедленно! Ничего не видел, ничего не слышал… А то ведь затаскают потом…Скорее, пока никто не пришел…»
Он сделал попытку подняться, ноги не держали. Марусяпоглядела на хозяина с немой укоризной. Против воли он снова перевел глаза наторчащую из листьев руку. Кто она – незнакомка, лежащая там? Судя по руке –молодая, привлекательная женщина. Что с ней стало? Сбили машиной на шоссе испрятали труп, чтобы не отвечать? Или убили где-то далеко и привезли сюда,чтобы закопать, но поленились? А кто-то ведь ее ищет, на телефоне висит, ночейне спит… Нет, его долг, как честного гражданина, вызвать милицию.
Трясущимися руками Семен Петрович потыкал в кнопкимобильного телефона. Ответили сразу, велели ждать на месте, никуда не уходить,поскольку номер его телефона у них забит в памяти, и свидетеля все равно потомнайдут.
– Ребята, на выезд! – крикнул дежурный.
– Чего еще? – недовольно заворчал Жека, продираяглаза. – Смена уже кончается…
– Ничего, машина во дворе, как раз успеете обернуться.
– Что стряслось? – Валентин потянулся ипомассировал шею.
– Да там один чудак труп нашел в лесу возле Выборгскогошоссе…
– Возле Выборгского? – радостно осклабилсяЖека. – Дак это же не к нам!
– К нам, Женечка, к нам, – протянулдежурный, – и не тяни время, машина ждет.
– Так это в том лесочке, что ли? – догадалсяВалентин. – Ох, горюшко!
Кусок леса между проспектом и шоссе был кошмаром ихмилицейской жизни. Место хорошее, удобное, и давно уже откупили бы егостроительные компании, чтобы возвести там элитный дом илиторгово-развлекательный центр. Но город наложил вето, поскольку на пересечениишоссе и двух проспектов планировалось построить развязку. Но планы – это одно,а дело – это совсем другое. Развязка существовала только на бумаге, а в лесочкецарила криминогенная обстановка. Предприимчивые граждане давно уже проложилитропинку, чтобы сподручнее было идти от больницы к автобусной остановке, итолько за последний год в лесочке случилось пять краж, два изнасилования и одноограбление с тяжкими телесными повреждениями. Кроме того, один сильноподвыпивший гражданин едва не замерз насмерть, примостившись подремать зимой всугробе, хорошо, что его нашла чья-то кавказская овчарка. От вида оскаленнойморды, нависающей над головой, гражданин мигом протрезвел, да еще потом подалиск на овчарку за то, что перепугала. В общем, с этим лесочком у милиции быласплошная головная боль.
И вот теперь – здрассте вам, труп! Да еще ранним воскреснымутром, под конец дежурства!
– Кузькина, вставай! – обратился Жека каккуратному холмику, прикрытому красной стеганой курткой. – Всю жизньпроспишь!
– Кузина, – невозмутимо ответили из-подкуртки, – и я вовсе не сплю.
Груда одежды зашевелилась, и на свет показалась Галя Кузина– стажер и по совместительству фотограф. Жека привычно хмыкнул и зло покосилсяна Валентина, тот поежился. Со стажеркой был его прокол, тут он свою винупризнавал полностью.
Когда месяц назад стало известно, что придут к ним вотделение девчонки из Школы милиции, в отделе находился только он один. ЖенькаТоптунов бюллетенил, кого-то вызвали к начальству, кто-то был на вызове,короче, ответственное дело выбора стажера поручили Валентину, то есть капитануМехреньгину. А он провозился с отчетами, потом долго беседовал сосвидетельницей – старухой восьмидесяти лет, терпеливо выслушивая, что с нейслучилось в ранней юности – что было вчера, бабка припоминала с трудом. Короче,когда он вспомнил о важном деле, всех приличных девчонок уже расхватали иосталось только эта Галя Кузина. Даже начальник, подполковник Лось, увидев ее,крякнул и сказал, что это не девица, а недоразумение господне.
