– Скажите миссис Октагон, что ее желает видеть лорд Карэнби.
– Но, сэр, я не могу…
– Я – лорд Карэнби. Мой дядя умер нынче вечером.
Дворецкий выкатил глаза.
– Да, милорд, – тут же сказал он и проводил Катберта в холл. – Думаю, я не обязан говорить, что это вы, милорд, – заметил он, усадив посетителя в гостиной. – Боюсь, хозяйка рассердится.
– Не беспокойтесь насчет этого, Сомс. Скажите ей, что пришел лорд Карэнби.
Дворецкий быстро ушел, горя нетерпением рассказать об этом остальным слугам.
Катберт сидел у стола, на котором горела электрическая лампа. В его кармане лежало признание, и он улыбнулся, подумав, как миссис Октагон была бы рада его прочесть. Однако у него и так хватало средств заставить ее вести себя как должно. Он не собирался уходить, пока не вынудит миссис Октагон согласиться на свадьбу и пообещать, что она уедет за границу вместе со своим многообещающим отпрыском, Бэзилом, на неопределенный срок. Так Катберт надеялся отделаться от нежелательных родственников и начать семейную жизнь в покое.
– Только ссылка решит проблему, – пробормотал он.
Миссис Октагон, в роскошном чайном платье, вплыла в комнату с выражением недовольства на точеном лице. Она очень походила на Маракито и, судя по всему, пребывала в дурном настроении. Мэллоу видел, что она удивлена, поскольку по рассказу Джульет она считала, что лорд Карэнби лежит в постели, и не понимала, как он может нанести ей столь поздний визит. Более того, лорд Карэнби прежде никогда к ней не заходил. Однако она, видимо, была готова принять его – с трагическим видом, в манере Сары Сиддонс. Но когда она вошла в комнату, она увидела в свете электрической лампы лицо Катберта и застыла на месте.
– Как… – сказала она звучным голосом. – Что это значит, мистер Мэллоу? Я надеялась увидеть…
– Моего дядю. Я знаю. Но он умер.
Миссис Октагон схватилась за спинку кресла, чтобы не упасть, и стерла слезинку.
– Умер, – прошептала она и упала на софу.
– Скончался два часа назад. Теперь лорд Карэнби – я.
– Вы не делаете чести этому титулу, – зло сказала миссис Октагон, и лицо ее стало угрюмым. – Мертв. Уолтер Мэллоу мертв. Ах, я так его любила!
– Странно же вы показываете свою любовь, – спокойно сказал Катберт, усаживаясь.
Миссис Октагон тут же встала.
– Я запрещаю вам сидеть в моем доме, лорд Карэнби. Мы чужие люди.
– О нет, миссис Октагон. Я пришел сюда договориться.
– О чем? – с презрением сказала она, видимо, уверенная, что у него нет ничего против нее.
– О нашей свадьбе с Джульет.
– Мисс Сэксон, если вам будет угодно. Она никогда за вас не выйдет.
– Выйдет. Каковы причины вашего упорства?
– А я отказываюсь вам отвечать, – зло сказала миссис Октагон, а затем вдруг продолжила ни с того ни с сего: – Если хотите знать, я ненавидела вашего дядю.
– Вы только что сказали, что любили его.
– Любила, – воскликнула она, раскинув руки. – Я безумно любила его. Я ему волосами бы ноги вытирала. Но он не был меня достоин. Он любил Селину, жалкую, безвольную дуреху. Но я помешала этой свадьбе, – с торжеством закончила она. – И вашей не допущу.
– Не думаю, что моей свадьбе вы сможете помешать, – спокойно ответил Катберт. – Меня принудить не удастся, миссис Октагон.
– А я и не собираюсь, – ответила она. – Но моя дочь подчинится моему решению и отвергнет вашу руку. Мне все равно, будь вы хоть сто раз лорд Карэнби. Джульет не выйдет за вас, будь у вас все деньги мира. Я ненавидела Уолтера Мэллоу, вашего дядю. Он гнусно обошелся со мной, и я поклялась, что никогда никто из моих детей не будет с ним связан. Селина хотела этого брака и заставляла меня согласиться, пока была жива. Но она мертва, и лорд Карэнби мертв, и вы ничего не сможете сделать. Я презираю… презираю вас!
– Мы могли бы разговаривать более рассудительно.
– Я не позволю вам далее здесь оставаться. Ступайте.
Она театральным жестом показала на дверь. Катберт взял шляпу.
– Я уйду, если вы настаиваете, – сказал он, – направляясь к дверям, – но я вернусь с полицейским.
Миссис Октагон ахнула и посерела.
– Что вы хотите сказать?
– Вы знаете, что я хочу сказать. Мне уйти?
– У вас нет ничего против меня, – с яростью сказала она. – Оставайтесь, если хотите, и просветите меня, о чем вы.
– Я думаю, вы прекрасно понимаете, о чем идет речь, – повторил Мэллоу, садясь. – Я знаю, что ваша сестра умерла много лет назад, – миссис Октагон открыла рот, – и что Эмилия выдавала себя за Селину Лоах. И возможно, миссис Октагон, вы помните, как погибла ваша сестра?
– Я пальцем ее не тронула! – дрожа и задыхаясь, ответила миссис Октагон.
– Нет. Это сделала Эмилия Сол, а вы покрывали преступление.
– Я все отрицаю. Идите и приводите полицию, если хотите!
Катберт пошел к дверям. У выхода он обернулся.
– Заявление Эмилии огласят в суде с огромным удовольствием, – сказал он.
Миссис Октагон бросилась к нему, схватила за фалды и потащила в центр комнаты. Затем она заперла дверь и села.
– Нам никто не помешает, – сказала она, вытирая с лица испарину. – Что вам известно?
– Все, даже то, что это вы написали моему дяде то письмо, в котором говорилось, что ему следует повидаться с так называемой Селиной Лоах.
Со стороны Мэллоу это был выстрел наудачу, но, судя по ее лицу, он попал в цель. Миссис Октагон была единственной женщиной, которая могла послать такое письмо. И она даже не пыталась этого отрицать.
– Я послала его потому, что устала от тирании этой женщины. Я подумала, что у нее будут неприятности.
– Но она могла устроить неприятности и вам. Положим, она осталась бы в живых и рассказала бы всем о гибели Селины?
– Тогда она сама сунула бы голову в петлю, – глухо ответила миссис Октагон. Вся ее театральность улетучилась. – Дура я была, что тянула так долго. Двадцать лет эта дрянь держала меня за горло. Именно Эмилия заставила меня согласиться на вашу помолвку с Джульет. Иначе, – злобно добавила она, – я скорее умерла бы, чем согласилась. О, – воскликнула она, потрясая кулаками, – как я ненавижу вас, и вашего дядю, и весь род Мэллоу!
– «В самом аду нет фурии страшнее, чем женщина, которую отвергли», – беспощадно процитировал Катберт. – Что же, знайте теперь, что мне известно всё.
– Вы знаете, кто убил Эмилию?
– Маракито сказала, что это сделали вы.
– Я? – взвизгнула миссис Октагон. – Да как она посмела? Но раз она, как сказала мне Джульет, мертва, я не смогу привлечь ее за клевету. Она сама ее убила! Я уверена! Этот подпольный цех…
