Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
Итак, эффективной тактики применения «тигров» немцы не имели.
Сказки об уничтожаемых одним «тигром» нескольких десятков союзнических или советских танков, это для приготовишек от военного дела. Что в этом толку, если боевая задача не выполнена, и остановить, отбросить борзых тридцатьчетверок все равно не удалось.
Да и то, позволительно спросить, каким образом подсчитывались уничтоженные «тиграми» танки противника? Экипажи «тигров» после боя ходили по полю, изучали подбитые танки противника, замеряли диаметры пробоин? Верится в это с трудом, особенно, если поле боя осталось за противником. Что чаще всего и происходило. «Тиграм» по большей части пришлось вести оборонительные бои и отступать. Или считали по тому, что из каждой обстрелянной «тигром» советской тридцатьчетверки повалил густой черный дым. Так еще в годы войны каждый советский танк имел в боекомплекте несколько дымовых гранат черного дыма, которые в Наставлении по войсковой маскировке так и предназначались «Для имитации горения танка».
Сравнением послевоенной информации обеих сторон о танковых потерях? Так, у нас в донесениях о своих потерях, если и указывают «– от артогня противника – ХХХ танков», то не расписывают, что этот танк сгорел от снаряда «тигра», а вот этот от огня немецкой противотанковой пушки.
От автора. Так, может, не стоит столь злорадно и со вкусом описывать «бездарность советских военачальников», потерявшим едва ли не все танки летом 41-го, не стоит иллюстрировать книги столь большим количеством фотографий сгоревших, брошенных, застрявших в болотах КВ, Т-35, Т-28, и радостно называть свои книги «Танковый погром лета 1941»? Может быть, при стратегической обороне и отступлении огромные потери в танках вещь неизбежная?
Похоже, что это действительно так.
Да, мы не сумели эффективно использовать танки в обороне и отступлении в 1941-м. Но и немцы в 1943–1945 годах тоже! А ведь времени и информации для осмысления происшедшего и наработки верной тактики у немцев было предостаточно. И между тем, ровно три года спустя день в день в той же самой Белоруссии повторяются события июня 1941 года, только в обратном направлении, с куда как более худшим для немецкой стороны исходом. Может, стоит господину Бешанову написать и книгу «Танковый погром лета 1944»? Хотя, едва ли напишет. Он же демократ. Перед грандиозностью немецкого разгрома в Белоруссии в 44-м меркнут масштабы поражения советского в 41-м, а это для наших русофобствующих демократов больнее, чем соль на раны. В целом с «тиграми» произошло примерно то же самое, что с нашими танками в начале войны. Стальных коробок наклепали, а об инфрастуктуре не позаботились. Не было ни средств заправки, ни средств снабжения боеприпасами, ни средств эвакуации и ремонта, ни должного обучения танкистов, ни эффективной тактики. Но нашим танковым военачальника это еще извинительно. До войны танки, в общем-то, были новинкой, и у командиров не было и не могло быть четкого представления о том, что танки это не пехота и не кавалерия, что им нужно многое из того, чего никогда не было нужно ни одному другому роду войск.
Но немцы-то, немцы!
После двух лет войны, когда уже всем стало ясно, что такое танк, немцы со своими «тиграми» наступают на те же грабли, что и мы до войны с КВ, Т-28, Т-35. Что, опять один лишь злой гений Гитлера тому виной?
Вилбек утверждает, что вследствие технических и эксплуатационных причин немцы потеряли больше «тигров», чем от прямого воздействия противника. Как это похоже на танковый погром лета 1941, когда наши КВ-2 не имели снарядов вообще, к ним нечем было подвезти топливо, невозможно было вытащить из болот, экипажи не умели устранять мелкие неисправности. Вот пример – советская 8-я танковая дивизия. Из 325 танков, с которыми она начала войну, в первые же дни экипажами было брошено 107 машин, а 18 танков Т-34 вообще сгинули неизвестно куда.
Но это был 41-й год и наша расслабленность в надежде, что война не состоится, плюс шок и растерянность от того, что она все-таки началась. Но повторение того же самого опытными в военном отношении педантичными немцами в 1943–1944 годах, это уж ничем не оправдывается.
Мы из своих ошибок сумели сделать верные выводы, немцы из наших – нет.
Многие историки пишут, что из всех боевых машин Второй мировой войны танки «тигр» имеют рекордно низкий процент потерь от боевых повреждений, и рекордно мало экипажей «тигров» погибло в своих машинах.
А Вилбек делает, казалось бы, парадоксальный вывод. Он пишет, что мало «тигров» было подбито только потому, что всякий раз небольшая часть из них могла принимать участие в бою. Как правило, боеспособными оказывались не более 40–62 % от общего числа, имеющихся в подразделении. При отступлении машины, которые оказались неспособными к движению, уничтожались своими экипажами. Но к боевым потерям их не относили, хотя, если разобраться, например 45-мм советская пушка, угодившая своим снарядом в ведущую звездочку и лишившая танк всего-навсего возможности двигаться, в конечном счете, уничтожала его полностью… с помощью немецкого экипажа.
Вилбек собрал статистику всех батальонов «тигров». Получается, что из 1580 уничтоженных «тигров» только 45 % были уничтожены в момент боя от боевых поражений. 41 % были брошены или уничтожены экипажами вследствие боевых повреждений, поломок, тяжелых застреваний и связанной с ними невозможности эвакуации. Причины потери 14 % танков Вилбек установить не смог. Очевидно, эти 14 % можно поровну разделить между двумя основными причинами. К сожалению, Вилбек не расшифровывает причины, по которым танки были брошены или взорваны своими экипажами. Несомненно, часть этих танков тоже получили на поле боя такие повреждения, которые исключали их эвакуацию и ремонт, т. е. практически уничтожены. Можно полагать, что 45 % это «тигры», в которых погибли и экипажи.
Также Вилбек заявляет, что ни разу, несмотря на свои высокие боевые качества, танк «тигр» не оправдал ожиданий гитлеровского руководства. Ни разу рота или батальон «тигров» не смог выполнить в полной мере, поставленной ему боевой задачи.
Такова оказалась цена неразвитой инфраструктуры для «тигров», его «детские болезни» и его органический недостаток – огромный вес.
Правда, стоит отметить, что в определенной мере танк стал жертвой пропагандистской войны. Как пишет командир 506-го батальона майор Витинг, неумеренная пропаганда ведомством доктора Геббельса невероятных боевых качеств «тигров» привела к тому, что высокие командиры бросали роты «тигров» в бой, совершенно не учитывая его реальных боевых возможностей, без поддержки пехотой и артиллерией, на неподавленную противотанковую оборону и на неподходящей местности.
* * *
Самым сильным противотанковым средством для танка «Тигр» оказалась советская деревянная противотанковая мина. До 90 % «тигров» было остановлено минами, и если после этого он не был расстрелян противотанковыми пушками, то эвакуировать его с поля боя часто все равно оказывалось невозможным. А невозможность ремонта гусеницы на месте принуждала немцев самих уничтожить машину. Возможно, что потерь «тигров» от мин было бы куда меньше, если бы вермахт вел наступательные операции. Но танку досталось несчастливое время. Немцы оборонялись и отступали. А в этой обстановке иногда выход из строя даже копеечной детали влек за собой потерю всей машины.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 66
