– Объясните ему, Колин, почему.
– Это просто невозможно, полковник, – сказал Зейшельд, сильно волнуясь. – Это должна быть тихая, скрытая операция. Тем более что часть террористов сейчас в городе. Мы не хотим, чтобы ваши люди устроили там второй Лерней.
– Захлопните пасть, Колин, – сказал Кэрриган. – Что вы можете знать о Лернее?
Мы подошли к дверям комнаты, которую выделили нам с Френки, и стюард занес туда наши вещи.
– Все дело в том, что толстяки в Итиунте уже облажались дважды, – сказал Кэрриган. – В первый раз, когда прикармливали этих паскуд и давали им оружие, чтобы потом они из него убивали наших же солдат. И второй, когда не перестреляли их к чертовой матери, а только сделали ручкой. – Он стиснул зубы. – А теперь ты хочешь облажаться и в третий раз, Колин?
Зейшельд ответил:
– Вы не осознаете ситуации, полковник. Если позволите, я скажу, что вы не видите всей картины. Вы не подчиняетесь генеральному командованию, но вы все равно работаете на правительство.
Франсуаз внимательно осмотрела комнату – это необходимо, когда входишь в чужое помещение. Я расчехлил первый кофр.
– Правительственные сотрудники не должны в этом участвовать, вы же понимаете, полковник, – сказал Зейшельд.
– Черта с два, – прорычал тот. – Выбить паскуд из нашей собственной страны мы, видите ли, не имеем права.
Он выругался.
Я вынул из чехлов и раскладывал пистолеты и штурмовые винтовки.
– Для того чтобы провести официальную операцию, – Зейшельд выпрямился, ибо слово «официальный» придало ему сил, – нам нужно одобрение федеральных властей. А у нас его нет.
– Ибо для того, чтобы его получить, вам потребуется рассказать, какой мерзостью занимались вы и ваши боссы, – сказал я. – Колин, нам надо переодеться.
– Что это такое? – Полковник Кэрриган подошел ближе и протянул руку к одному из лежавших в кофре стволов. – Это оружие запрещено на Золотом побережье.
– Можете нас арестовать, – бросила Франсуаз. Он хмуро покосился на меня.
– Пойдемте, полковник, – заторопился Зейшельд, точно боялся, что поведение Кэрригана может заставить нас передумать. – Пусть они делают свое дело.
– Это мое дело, черт возьми! – взорвался Кэрриган. – Это моя территория, и если здесь завелась падаль, я должен вычистить от нее побережье. И мне не нужна пара наемников из Города эльфов, которые больше похожи на крючкотворов с правительственного банкета, чем на настоящих солдат.
Зейшельд положил ему руку на спину и осторожно, чтобы, не дай бог, не оскорбить, стал подталкивать к выходу.
Кэрриган упрямо не двигался с места.
– Позвольте сделать это мне, Зейшельд, – сказал он. – Десятеро ребят вычистят место. Никто не узнает, что мы там были. Мы даже трупы унесем с собой. Позвольте мне это сделать.
Лицо Зейшельда стало жестким.
– Нет, – сказал он.
Он умел говорить это слово, хотя по внешнему виду Колина сложно было об этом догадаться.
Но он умел. Когда было необходимо. На скулах полковника заиграли желваки.
– Хорошо, – медленно произнес он. – Настанет день, когда власть будет у меня, Зейшельд. И тогда берегитесь.
Колин прошел мимо него и исчез за дверью. Кэрриган оглянулся.
– Вам нужна какая-нибудь помощь, ребята? – спросил он. – Оружие, оборудование. Я могу послать с вами столько своих людей, сколько будет нужно.
– Спасибо, полковник, – сказал я. – С пятью противниками мы как-нибудь справимся сами. Но все равно – еще раз спасибо.
Он коротко кивнул и вышел.
5
Высокие, грязные стены, узкая улица, синее, прокаленное жарой небо высоко в прямоугольнике зданий.
Люди, которые не ходят по улицам, а либо слоняются, либо шныряют.
Половина из них ничего не делает, другая делает что-то противозаконное.
Я нахожусь почти в четырех тысячах миль от Города эльфов. Франсуаз останавливает машину и треплет меня по колену.
– Пошли.
Отель называется «Будка часового». Интересно, что имеется в виду? В любом случае, часовых у дверей здесь нет, а пятеро террористов развлекаются в одном из номеров третьего этажа.
Франсуаз не запирает машину – мы намерены возвращаться не на ней.
Мы заходим в холл одновременно. Администратор поднимает на нас глаза, пытаясь понять, любовники мы или детективы, выслеживающие любовников.
Франсуаз берет меня за правую руку, слегка пожимает.
Ей нравится прикасаться ко мне.
Я облокачиваюсь на стойку.
– Один парень должен мне деньги, – говорю я с улыбкой. Франсуаз не улыбается, и это производит на администратора еще более глубокое впечатление.
– Я? – испуганно спрашивает он.
– Расслабься, приятель, – говорю я. – Он остановился где-то на третьем этаже.
– Ты ведь хочешь, чтобы мы вернули свои деньги? – спрашивает Франсуаз.
В ее голосе нет ни металла, ни угрозы. Франсуаз редко кому-нибудь угрожает. Ей достаточно просто посмотреть на человека.
– Как выгладит… этот ваш друг? – спрашивает администратор.
– Он нам не друг, – отрезает Франсуаз.
Администратор смотрит на нас, и опыт, собранный по крупицам за четыре десятка лет жизни в трущобах, подсказывает ему, что с этой девушкой лучше не спорить.
– Конечно, – говорит администратор, – Он вам не друг.
– Пятеро людей с Золотого побережья, – говорю я. – Приехали вчера утром, развлекались весь день.
Франсуаз презрительно фыркает – у моей партнерши свои представления о развлечениях.
Я кладу на стойку фотографию парня, которого эта компания считает главным.
– Помнишь или улучшить тебе память? – спрашивает Франсуаз.
По лицу администратора видно – он раздумывает, не потребовать ли денег. Но это длится лишь мгновение.
– Я помню, – говорит он и называет номер комнаты. Франсуаз передергивает плечами:
– Надеюсь, недоноски наверху тоже будут благоразумными. Услышишь шум сверху – не дергайся. Они быстро замолчат.
Он кивает раз семь.
Мы не уходим.
Администратор смотрит на нас.
– Запасной ключ, тупица, – говорит Франсуаз. Он достает из-под стойки то, что у него требуют. Франсуаз берет телефон и с корнем вырывает провод из стены.
– Постарайся быть умненьким, – говорит она, всовывая ему в руки аппарат.
Мы поднимаемся по лестнице.
Франсуаз носит на поясе два пистолета, я довольствуюсь запасным револьвером у ботинка.
