— Что это вы тут сидите в темноте?
— Беседуем о Рождестве.
— Ну, осталось подождать всего два дня. При условии, что вы будете хорошо себя вести… Вы сегодня ужинаете все вместе, не так ли?
— Именно так, — ответила Одиль, вставая с дивана. — Пойду, кстати, на кухню. Вы уверены, что не хотите к нам присоединиться?
— Спасибо, но у меня был очень трудный день. Я лучше лягу пораньше.
Она показала на двух котят, которые прыгали и гонялись друг за другом на ковре:
— Вот эти малыши с удовольствием слопают мою порцию. Буквально минуту назад они возились возле моей двери. Что они творили! Желаю вам хорошего вечера. Спасибо за тепло, которое вы приносите в этот дом. Благодаря вам мне здесь хорошо.
Мадам собралась идти к себе, когда Манон поднялась с дивана. Вдруг она вскрикнула и схватилась за живот.
— Что с тобой? — бросилась к ней Одиль.
— Не знаю, кольнуло что-то…
Подошел Филипп — с котенком, вмсящим на рукаве свитера.
— Может, врача вызвать?
— Я думаю, ничего страшного, — вмешался Блейк.
— Как это, ничего страшного? — возмутилась Одиль. — Вот типичная позиция мужчины. Сразу видно, что не вы вынашиваете детей!
— Что правда, то правда! — пустился в рассуждения Филипп. — Беременность — это что-то уму непостижимое. Великая тайна, чудо!
Он размахивал руками, а котенок болтался у него на рукаве и мяукал от страха.
— Дайте мне договорить, — твердым голосом продолжил Эндрю. — Я предлагаю отвезти Манон в больницу, чтобы не рисковать.
— В больницу? Зачем в больницу? — встревожилась Одиль.
— Затем, что только врач может сказать, серьезно это или нет.
— А как же наш ужин? — спросил Филипп.
Манон сделала вид, что ее пошатывает, и положила руку на лоб.
— У меня все плывет перед глазами, искры какие-то…
— Не смотри на свет! — посоветовал Филипп.
На этот раз котенок не удержался. При слишком резком движении руки он оторвался от рукава и, сделав в воздухе сальто, шлепнулся на диван.
Блейк театральным жестом обнял Манон.
— Оденьте ее. Я пойду за машиной. Я знаю, такое с беременными бывает. Мы съездим проверить, все ли в порядке. Не волнуйтесь. Ужинайте спокойно, мы к вам присоединимся.
79В предпраздничные дни город сверкал огнями. Люди спешили в магазины за покупками. Блейк припарковал машину возле ресторана в центре.
— Ты уверена, что хочешь здесь поужинать? Может, немного подождать, а потом вернуться в замок?
— Очень есть хочется. Я два часа не вытерплю. А то мне действительно станет плохо! К тому же ресторанчик очень симпатичный.
— Чего хочет женщина… Но прежде… Ты позволишь мне отойти на несколько минут? Мне надо позвонить, пока сеть ловится.
— Пожалуйста, не торопитесь, я займу столик и опустошу хлебнцу…
Стоя перед лавкой со сверкающими елочными украшениями, Блейк набрал номер. В обрамленном искусственным инеем окне ресторана, расположенного на другой стороне улицы, он видел, как Манон садится за стол.
— Добрый вечер, Ричард!
— Какая приятная неожиданность! Только не говори мне, что стоишь на затерянном холме. С твоей-то больной лапой!
— Я в городе, и нога у меня уже лучше.
— В городе? Маугли вышел из джунглей…
— Маугли сожалеет, что побеспокоил Балу, но ему очень нужен совет…
— Совет? А намерен ли ты ему последовать? Или, как всегда, выслушаешь и сделаешь по-своему?
— Ничего не обещаю, но хочу знать твое мнение. Так вот: я помешал мадам Бовилье продать часть ее поместья.
— Как тебе удалось?
— С помощью хитрости и дипломатии, при участии собаки и одного сумасшедшего, а также с применением огнестрельного оружия. Я тебе потом расскажу. Проблема в том, что она рассчитывает на деньги от продажи, а теперь у нее этих денег не будет. Я мог бы купить у нее эту землю, но для этого придется признаться, кто я такой на самом деле…
— Ты сомневаешься?
— Я не то чтобы сомневаюсь, я рискую.
— Рассмотрим вещи с прагматической точки зрения. Если ты купишь эту землю, вы будете связаны. Именно это обстоятельство тебя смущает?
— Не совсем.
— Насколько я понимаю, больше всего ты боишься, что она рассердится на тебя за обман и не пожелает иметь дело с человеком, вероломно проникшим к ней в дом под личиной мажордома, так ведь?
— Все кажется так просто, когда ты об этом говоришь…
— В любом случае, что бы ты ни решил, она в конце концов узнает, кто ты такой. Нельзя же врать бесконечно…
— А что мне делать, если она обидится? Вдруг она меня прогонит?
— Она потеряет разом прекрасного мажордома, друга, который может вытащить ее из беды, и хорошего человека. Натали не идиотка. Положись на нее.
— Да я не в ней сомневаюсь, а в себе.
— Несколько месяцев назад у тебя были одни только сожаления. Теперь тебя одолевают сомнения. Это прогресс. Я уже давно не видел тебя таким энергичным. Узнаю прежнего Эндрю. Я чувствую, что ты опять живой и на многое готовый. Выходит дело, твоя идея вернуться во Францию оказалась не такой уж плохой. Мне нелегко в этом признаваться, старый ты бандит, но ты был прав! И ты прав, что хочешь поехать к Саре. И что хочешь купить этот участок. Я даже думаю, ты прав, что заботишься о Натали. Она того стоит. Ты ничего не теряешь, Эндрю. Ты с детства в себе сомневаешься. Уж я-то знаю. Но теперь ты достиг такого возраста, в котором пора себе доверять…
Блейк молча слушал.
— Спасибо, Ричард.
— You’re welcome[12], старина.
Усевшись напротив Манон, Блейк обнаружил, что в хлебнице остался всего один кусочек хлеба.
— Это меня долго не было или ты настолько голодная?
— Если бы это была не горбушка, я бы и ее умяла. Посреди стола стояла зажженная свеча. Вокруг сидели сплошь парочки и дружеские компании.
— Странно оказаться здесь вдвоем, — сказала девушка. — Мы немного выделяемся. Но я довольна. Вы появились у нас всего несколько месяцев назад, а мне кажется, что я вас всегда знала.
Подошел официант принять заказ. Две пиццы.
— Если бы Одиль видела, что мы тут едим, — сказал Блейк, — она бы жутко разозлилась.
— Мне хочется, чтобы у них с Филиппом все наладилось…
