Теряя сознание, я вдруг почувствовал ногами дно. Перевернулся и на четвереньках выполз на песок. Силы кончились, я упал и какое-то время лежал. Потом на подгибающихся ногах добрался до палатки, залез в спальник. Мой напарник проснулся и что-то меня спрашивал. Но язык как бы отнялся. Спирт не согрел. Прошло часа четыре, прежде чем началась неудержимая дрожь, а потом я заговорил».
(3) Самолеты взлетают перегруженными.
Или не взлетают.
«На базе Аэрогеологической экспедиции в поселке Усть-Учур, на берегу Алдана, целый месяц мы ждали конца дождей. Летний сезон уходил впустую из-за нелетной погоды. Наконец, выглянуло солнце и прилетел старенький работяга ЛИ-2 (копия Дугласа). Грузы давно уже лежали под брезентом у края взлетной полосы. Пилот равнодушно осведомился о грузе и количестве пассажиров. В самолет набилось двенадцать человек, это предел по числу людей. Плюс еще не менее двух тонн груза. Самолет был явно перегружен. Но пилоты пришли из столовой, молча включили оба мотора, самолет начал разбег. На середине поля машина, как обычно, оторвалась от земли и… снова припала к ней. Но пилоты дали форсаж, моторы напряглись, самолет быстрее покатился по полю, подпрыгнул и… снова оказался на земле. Машина явно не могла взлететь. Но точка возврата была уже позади, тормозить было поздно. Полоса вот-вот закончится сорокаметровым обрывом к Алдану. Самолет перескочил деревянную изгородь аэродрома и начал валиться в реку. Под самым крылом засверкали потоки и барашки ледяного Алдана. Но вот эта-то подушка холодного плотного воздуха над рекой нас и удержала. Самолет уподобился знаменитому экранолету (его показывали по телевидению), пересекавшему Каспийское море на бреющем полете, удерживаясь на воздушной подушке. При подходе к низкому противоположному берегу реки наша машина оказалась чуть-чуть выше верхушек таежного леса. Тогда из кабины к нам выскочил штурман и проорал матерную фразу в адрес геологов. На самом деле, виноваты были пилоты, поленившиеся взвесить груз, как это положено по инструкции».
(4) «Показываю аномалию правым бортом!»
«При аэрогеофизической съемке в горах с вертолета пилот летит по горизонталям, нарисованным на карте и обозначающим борта ущелья. Вертолет делает крутые развороты, переваливается с бока на бок, в иллюминаторе мелькают то земля, то небо, а непривычные геофизики испытывают приступы морской болезни. В итоге возникает карта, где отмечены радиоактивные и магнитные аномалии, поля повышенной электропроводимости горных пород. Из них потом выделяют рудоперспективные аномалии. Только пилот экстра-класса способен летать на аэрогеофизической съемке в горных районах.
Однажды я участвовал в проведении такой съемки в Чаткало-Кураминских горах, отрогах Тянь-Шаня. Здесь расположены десятки месторождений урана, золота, серебра, вольфрама. Геофизики отыскали в горах новую урановую аномалию, и я вылетел, чтобы осмотреть ее. Аномалия оказалась в узком ущелье, на дне которого возвышались черные скалы. Лопасти вертолета едва вписывались в щель среди гор. Наш пилот стал показывать мне аномалию, положив машину круто на бок. Беда была в том, что наш отличный пилот, гигант с низким покатым лбом, челюстью супермена и плечами необъятной ширины был хроническим алкоголиком. Перед вылетом, уже пройдя медосмотр, он поднимал себе настроение темно-фиолетовым портвейном из огромных бутылок, которые называли огнетушителями.
„Показываю аномалию левым бортом!“ — проорал в наушниках голос пилота. Вертолет лег набок, в иллюминаторе показались скалы, но я ничего не успел увидеть и попросил повторить залет. „Показываю аномалию пр-р-р-равым бортом!“ — проорал снова супермен. Он круто развернул машину над ущельем, и вертолет вдруг провалился вниз. Черные зубы скал мелькнули перед иллюминатором. Бледный геофизик рванул ленту записи и бросил ее мне. Высотомер показал высоту полета: Ноль, ноль, ноль…
„Малость промазал!“ — пробасил пилот. Действительно, он промахнулся самую малость: от катастрофы нас отделили случайные сантиметры. Вероятно, эта и подобные ситуации не прошли бесследно для летчика. Вскоре он умер от инфаркта».
(5) АН-2 — вдребезги. Но люди уцелели
«Аэрогеофизическая съемка Центральной Монголии проводилась с самолета АН-2, извечного помощника геологов. Горы здесь невысокие, летать можно прямыми маршрутами: самолет кругами набирал высоту и планировал вниз вдоль склонов. Съемка закончилась, и геофизики собрались улетать в Улан-Батор. Они звали и меня в самолет, чтобы я не тащился в своем газике целый день по степи, в объезд невысокого горного хребта. Но я поехал на машине с геологами. К вечеру мы добрались до Улан-Батора. Пилотов и аэрогеофизиков в гостинице не было. Все они лежали в больнице. Их доставил санитарный вертолет. А обгоревшие обломки нашего АН-2 остались на склонах горного хребта.
Оказалось, что пилот, перелетая горы высотой всего в пол-километра, совершил грубейшую ошибку. Кружить, как на съемке, ему надоело. Он спешил домой и, не набрав предварительно высоту, полетел прямо к хребту. Приблизившись к гребню, резко пошел вверх. Скорость самолета при этом сразу упала, мощности двигателя не хватило, закрылки опали. Пилот успел лишь развернуть машину, и самолет испытал скользящий удар. Фактически это было приземление в горах без подбора места и без шасси, т. е. в общем-то смертельный номер. Но тут повезло. Самолет пропахал длинную полосу вниз по склону скользя брюхом по мелкому березняку, тонкие стволы и ветки которого, прогибаясь и ломаясь, смягчили „посадку“. Но мотор, колеса и крылья оторвались, пилотов выбросило из кабины, машина загорелась, дверь заклинило. Геофизики кидались сквозь огонь через дыры в распоротом фюзеляже. Все побились, обгорели, потеряли аппаратуру, документы, вещи. Но, слава Богу, все остались живы. Раненого пилота немедленно отправили в Иркутск, чтобы он не попал в руки монгольского правосудия. По мнению местных властей, летчик должен был сесть в тюрьму».
(6) Ощущения за минуту до
предполагаемой авиакатастрофы
«Я летел на ИЛ-62 из Москвы в Душанбе. Самолет набрал уже 5–6 километров высоты. Вдруг ровный гул турбин резко ослабел, и я, сидя в хвосте, оказался как бы наверху длинной трубы фюзеляжа, уходящей вниз. Самолет падал носом вперед. Непристегнутые к креслам пассажиры взлетели над креслами, у них стало выворачивать желудки. Глядя на быстро приближающуюся землю, я испытал скорее досаду, чем страх. В голове возникла матерная фраза со словом „Влип!“. Падение продолжалось с пол-минуты, т. е. достаточно долго, чтобы оценить ситуацию. Затем турбины снова завыли, и машина полезла вверх, вторично пробивая слой высотных облаков. Перепуганные стюардессы и пассажиры вытирали пол и кресла. Я ожидал, что мы повернем обратно. Но самолет взял курс на юго-восток и через четыре часа благополучно сел в Душанбе.
Там я попросил пилотов, работавших с нами на аэросъемке, разъяснить, что произошло. Они сказали, что, скорее всего, летчики нажали не тот тумблер. Можно поверить, так как незадолго до этого ИЛ-18, летевший из Магадана в Москву, сел в аэропорту Домодедово на брюхо, и, как потом выяснилось, экипаж так увлекся игрой в преферанс, что забыл выпустить шасси. Дальше эти игроки повели себя еще более позорно: они выскочили из кабины и бросились прочь, ожидая взрыва самолета вместе с пассажирами. Но машина только загорелась, и на помощь уже мчались пожарные. Они-то и задержали пилотов, которые попытались вернуться обратно, когда увидели, что ожидаемый взрыв не произошел».
