Притаившись в кустах, Тобиас Найт пытался рассмотреть, что происходит на берегу. Теперь Иден его убьет — ведь он упустил последний шанс поймать О’Малли!
Тобиас, пригибаясь, двинулся прочь от реки, как вдруг подувший в его сторону ветер донес до него негромкий разговор Саймона и Сторм.
От неожиданности он чуть не подпрыгнул. Вот так удача! Сердце Найта отчаянно забилось. Если она сейчас скажет, где письмо, тогда еще не все потеряно…
Найт весь напрягся, но тут ветер переменил направление, и последнее, что он услышал, было:
В этот момент раздался звук приближающейся кареты. Найт понял, что выяснить больше ничего не удастся, и поспешил прочь.
Глава 28
Августа уже второй час нервно ходила по комнате, с трудом сдерживая рыдания, не в силах справиться с охватившим ее ужасом. Определенно Саймон не шутил, когда сказал, что собирается отправить ее в Лондон. Если бы он кричал в тот момент, то можно было надеяться, что назавтра все забудется, но он говорил спокойно, и это спокойствие было хуже любого крика.
Если ее отправят к тетке, которую она не видела ни разу в жизни, она сюда никогда уже не вернется, никогда не увидит Питера…
Так ей и надо, сама виновата! Всю жизнь она была рабыней Саймона, никогда не смела его ослушаться, даже не попыталась ни разу побороться за свои права. В глубине души ей даже нравилось быть под властью своего всесильного брата, который всегда все делал за нее, — не надо было трудиться, думать своей головой…
Ладно, хватит раскисать, пора действовать! Теперь или никогда — иначе она потеряет все, что у нее есть в жизни, и прежде всего Питера…
Остановившись у окна, Августа выглянула на улицу. В конторе Питера еще горел свет, словно огонек надежды в непроглядной ночи…
Августа вдруг поняла, что ей надо делать. Не раздумывая ни секунды, как была в ночной рубашке, она побежала вниз.
Питер уже собирался ложиться. Он сменил стражу у сарая с пленниками, усилил на ночь охрану усадьбы, подвел итог в конторской книге и, раздевшись, потушил свечу, как вдруг дверь раснахнулась, и на пороге появилась Августа.
Растерявшись от неожиданности, Питер потянулся за своей рубашкой:
— Августа, что ты здесь делаешь?
— Питер!
В глазах Августы он увидел такую отчаянную мольбу, что ему даже стало слегка не по себе.
— Что-то случилось, Гусси?
— О, спаси меня! Не позволяй ему…
— Да в чем дело?
Августа продолжала смотреть на него, дрожа всем телом.
— Саймон… — прошептала она. — Он хочет отослать меня в Лондон, хочет, чтобы я там вышла замуж! Но я люблю только тебя!..
Питер почувствовал, как у него все оборвалось внутри.
— Успокойся, родная, успокойся… — Он осторожно дотронулся до нее.
Глаза Августы, казалось, готовы были поглотите его.
— Мы должны бежать, Питер, бежать отсюда, не медля ни минуты! Молчи, я все решила — другого выхода нет, если мы хотим быть вместе. Бежим сегодня же, сейчас…
— Да ты сошла с ума!
— Питер, только не гони меня! Будь со мной этой ночью… — прошептала Августа, целуя его, и в этом поцелуе Питеру почудилась не невинность ребенка, а безудержная страсть взрослой женщины.
Губы Питера непроизвольно ответили на ее поцелуй. Разум боролся в нем со страстью; но терпел поражение. Кровь бешено стучала у него в висках.
— Гусси, — прошептал он, — ты погубишь нас обоих…
Но руки Августы уже оплелись вокруг Питера, и словно весь мир куда-то исчез…
Августа и сама понимала, что это — безумие или, скорее, все на свете было безумием, кроме этого… Почти теряя сознание, она почувствовала, как Питер осторожно взял ее за плечи и уложил на кровать…
Тряска кареты, подпрыгивавшей на каждом ухабе, казалось, была продолжением этого невероятного вечера, но Саймона даже радовала такая езда. Одежда его промокла до нитки, он чувствовал себя смертельно уставшим и возбужденным одновременно.
В голове его лихорадочно проносились вопросы — и ни на один из них он не находил ответа. Правда, начало казалось более или менее понятным. Он должен был спасти Сторм из тюрьмы и из-под носа разъяренной толпы и доставить к себе, а потом охранять ее до тех пор, пока Спотсвуд не разберется с письмом, — тот обещал, что все продлится нару дней, от силы неделю.
Но неделя слишком уж затянулась… Саймону ничего не оставалось, как терпеливо ждать, пока Иден соизволит проявить себя. Однако и Иден что-то не спешил. Саймон сдерживал себя вплоть до сегодняшнего вечера, когда он наконец решил разрубить проклятый узел одним махом… Но в результате лишь запутал его еще сильнее.
Какой же он все-таки простофиля — не справился с заданием Спотсвуда: не смог обеспечить безопасность Сторм…
Правда, теперь он знает, где письмо, но все равно не может им воспользоваться — соваться в бухту Черной Бороды, если ты не пират, было полным безумием. Может, передать информацию Спотсвуду? Но не окажется ли он после этого втянут еще в какую-нибудь грязную авантюру? Все, чего ему хотелось сейчас, — это поскорее забыть об играх политиков, и навсегда…
Он посмотрел на Сторм — закланная в плащ Кристофера, она дремала у того на плече, и, казалось, ничто ее не тревожило.
Саймон даже не знал, что на него так подействовало — вид мирно посапывающей Сторм или вновь нахлынувшие мрачные воспоминания сегодняшнего безумного вечера, — только вдруг им овладел беспричинный гнев. Чтобы дать хоть какой-то выход эмоциям, он решил позлить Сторм.
— Что это вы приуныли, мисс О’Малли? — ехидно произнес он. — Уж не оттого ли, что вас обвел вокруг пальца какой-то губернаторишка? Признайтесь, что не ожидали такого от вашего закадычного дружка Идена.
Если Саймон и хотел позлить Сторм, то это ему вполне удалось — она моментально открыла глаза, которые теперь сверкали, как два светлячка, в темноте кареты.
— Не делай вид, фермер, будто тебя что-то удивляет! Ты с самого начала участвовал в этой затее, возможно даже, что ты все это и подстроил!
Глаза Саймона сузились. Он ожидал от Сторм чего угодно, но бросить ему в лицо столь бессмысленное обвинение…
— Вот как? Тогда скажи, зачем мне было нырять за тобой в холодную воду?
— Просто потому, что ты не так уж умен, как стараешься показать. — Сторм сама не верила в то, что говорила, но ей хотелось побольнее уколоть Саймона. — Признайся, ведь ты и правда сглупил?
— Черт побери! — послышался усталый голос Кристофера. — Послушайте, вы можете хотя бы пять минут не ссориться?
Но Саймон почти не слышал его слов, внутри у него все бурлило, он готов был взорваться. Ему хотелось схватить Сторм за плечи и трясти, пока она не потеряет сознание, хотелось зацеловать ее до бесчувствия…
