Сделав свое дело, они отошли в сторону, и теперь вперед выступил Рашид-ага. Обернувшись через плечо, Элизабет содрогнулась от ужаса. В руках главного евнуха была мощная длинная плеть, больше похожая на кнут. Сделав шаг назад, Рашид-ага взмахнул ею и с жутким свистом опустил на плечи Элизабет.
Не ожидая столь сильной боли, она громко закричала, широко распахнув свои изумрудные глаза. Кто-то из наложниц испуганно вскрикнул вслед за ней, но этот звук заглушил звонкий издевательский смех принцессы. Собрав все свои силы, Элизабет тут же поклялась себе, что больше не издаст ни звука, даже если ее забьют до смерти. Лучше умереть, чем позволить этой гадине насмехаться над ее страданиями.
Рашид-ага снова взмахнул плетью, и тело девушки пронзила новая страшная боль. Следующий удар заставил ее до крови закусить нижнюю губу, но она не издала ни звука. Еще один удар, еще… И тело Элизабет бессильно повисло. Из прокушенной губы тонкой струйкой текла горячая кровь, но девушка продолжала хранить молчание. Снова просвистела плеть, и новая боль, казалось, разорвала надвое ее изувеченное тело.
– Довольно, довольно, Рашид-ага, она уже потеряла сознание! – словно сквозь туман донесся до нее пронзительный голос смотрительницы.
Рашид остановился, шумно переводя дыхание, и что-то приказал своим помощникам. Подойдя к девушке, евнухи быстро отвязали ее от колонны, и Элизабет бессильно сползла вниз. Тогда один из мужчин подхватил ее на руки и отнес в ее комнату. Следом за ними туда вошли лалла Хинд и причитающая Надия.
Уложив девушку на кровать, смотрительница куда-то послала Надию, и спустя минуту та вернулась, держа в руках маленькую шкатулочку. Достав пузырек с какой-то жидкостью, лалла Хинд смочила раствором мягкую тряпочку и коснулась ею раненой спины Элизабет. Что-то похожее на спирт мгновенно обожгло кожу, и девушка подскочила на кровати так резко, что едва не выбила из рук смотрительницы флакон.
– Ну, слава Аллаху, – облегченно вымолвила лалла Хинд. – А я уж было испугалась, что ты впала в глубокий обморок. Когда ты внезапно замолчала, я подумала, что ты лишилась сознания от боли.
– К сожалению, это было не так, – с тяжелым стоном выдохнула Элизабет. – Было бы лучше, если бы я совсем умерла.
Смотрительница смерила ее строгим взглядом, с упреком покачав головой:
– Разве можно так говорить, Амина? Жизнь дается человеку Аллахом только один раз, и жедать себе смерти – большой грех. Да и не из-за чего.
– Не из-за чего? – Элизабет возмущенно вскочила, но тут же снова опустилась на кровать, застонав от боли. – О моя добрая госпожа, неужели даже ты думаешь, что я в самом деле испортила то проклятое платье принцессы? – всхлипывая от обиды, спросила она. – Клянусь тебе своей жизнью, что я не делала этого! Принцесса солгала, она подстроила все это вместе со своим евнухом, потому что ненавидит меня.
Лалла Хинд глубоко вздохнула и ласково коснулась ее растрепавшихся волос.
– Я знала, что это так, бедная моя Амина. Но мы ничего не могли доказать. Что теперь об этом сокрушаться? Успокойся и полежи спокойно. Я должна обработать твои раны, чтобы рубцы зажили, не оставив, следов.
– Рашид сильно изуродовал меня? – Элизабет жалобно всхлипнула, дернувшись от прикосновения рук смотрительницы.
– Не бойся, все не так страшно. Четыре рубца на спине, два на ягодицах и два на бедрах. Евнух ни разу не попал плетью в одно и то же место.
– А если бы меня наказывал евнух принцессы?
– Этого бы не случилось. Рашид-ага не позволил бы изуродовать тело наложницы бея.
– Наложницы! – Элизабет презрительно фыркнула. – Какие же мы наложницы, если бей даже не в состоянии воспользоваться нашими прелестями? Лучше бы он отдал меня Джамилю.
Испуганно замахав руками, лалла Хинд с опаской взглянула в сторону двери.
– Не смей так говорить, глупая девушка! – торопливо зашептала она. – Иначе ты можешь никогда не увидеть своего обожаемого Джамиля.
* * *.
– О мой пылкий лев! Я вижу, ты устроился здесь не хуже знатного бея.
Поднявшись с низкого турецкого дивана, обитого изумрудным бархатом, Ясмин обошла просторную комнату, с улыбкой рассматривая пышные муслиновые драпировки и персидские ковры.
– Должно быть, мой брат Джамиль полюбил тебя, Асад. Он всегда ценил невольников знатного происхождения, но далеко не ко всем так благоволил.
Склонившись в почтительно-ироничном поклоне, Леон пристально взглянул на принцессу.
– Разве мог бы высокородный принц допустить, чтобы я принимал его сестру в непритязательной обстановке? Все это он подарил мне только ради тебя, прекрасный цветок царских садов.
– Не уверена в этом, – Ясмин скривила тонкие подкрашенные губы. – Джамиль всегда недолюбливал меня. Впрочем, это у нас взаимно.
Сняв с головы пышный малиновый тюрбан с серебристо-голубым пером, принцесса распустила по плечам волнистые черные волосы и с призывной улыбкой посмотрела на невольника брата. Внутренне напрягшись, Леон заставил себя ответить такой же волнующей улыбкой и сделал шаг навстречу женщине. Хотел ли он эту надменную арабку? Бессмысленно было задавать себе этот вопрос. Она была сестрой его хозяина, и он был обязан разделять ее пылкую страсть, чтобы не нажить себе лишних неприятностей.
Замурлыкав, словно разнеженная кошка, Ясмин медленно направилась к нему, но вдруг остановилась на полпути. В ее черных глазах внезапно заплясали озорные огоньки.
– О Асад, я чуть не забыла рассказать тебе одну крайне забавную историю! – весело проворковала принцесса. – Когда я покину этот дом, не забудь поведать об этом Джамилю. А потом расскажешь мне, как бушевал мой любезный братец от негодования. О, я уже заранее ликую, предвкушая его реакцию на это известие!
Выждав, пока она перестанет смеяться, Леон уселся напротив принцессы и с почтительным вниманием посмотрел в ее загоревшиеся глаза.
– Я с нетерпением слушаю тебя, бесподобный цветок жасмина, – сказал он.
– Помнишь ту дерзкую наложницу отца, что встретилась нам однажды в саду? Англичанка с наглыми зелеными глазами, ее зовут Амина.
– Да, я хорошо запомнил ту девушку. – Леон почувствовал, что его лицо начинает каменеть.
– Так вот, Асад, я давно искала возможности ее проучить и, наконец, смогла осуществить свое намерение.
– И что же ты сделала с ней, моя хитроумная пери?
Глаза принцессы вспыхнули злобным торжеством.
– Послушай же, что я придумала. – Ясмин возбужденно заерзала по дивану, устраиваясь поудобнее. – Как-то случайно я подметила, что Амина повадилась приходить в купальню рано утром, когда большинство наложниц еще спят. Я рассказала об этом моему преданному евнуху Мельзугу, и он предложил мне один крайне заманчивый план. Так вот, два дня назад мы с ним встали на рассвете и направились в купальню. Там мы прошли в зал с холодным бассейном, где любит плавать Амина, и оставили на скамейке мое нарядное платье, предварительно изрезав его. Потом незаметно, ушли…
