— Большое спасибо. Аня хорошо себя чувствует?
Ему не нравится мой вопрос. Слишком интимный.
— Разумеется.
Он смотрит уже на следующего гостя.
Я высматриваю Марианне. Вон она. В глубине зала. Она закатывает глаза, совсем как ее дочь. Я улыбаюсь ей в ответ.
Маргрете Ирене хватает меня за руку.
— Это невероятно! — говорит она.
— Что именно?
— Этот чудной Анин папаша присвоил себе весь концерт! Ведь не одна Аня дебютирует сегодня с Филармоническим оркестром.
— Для него она единственная.
Ребекка внимательно нас слушает.
— Аксель, ты говоришь серьезно?
Я пожимаю плечами:
— А иначе бы он там не стоял.
Мы все молчим. Наконец я вижу Сельму Люнге. Она стоит возле портьеры у входа в зал. Заметив меня, она быстро подходит, почти подбегает ко мне, на ней длинное бирюзовое платье, но не то, в котором она была на дебюте Ребекки. Это более нарядное, с блестками и рюшами.
— Аксель!
Она обнимает меня.
— Чувствуешь, какая напряженная атмосфера? — спрашиваю я.
— Это хороший знак. — Она не обращает внимания на Ребекку и Маргрете Ирене. Но Ребекка напоминает ей о себе.
— Добрый вечер, фру Люнге!
Происходит нечто необъяснимое. Сельма Люнге удивленно глядит на Ребекку, почти с гримасой, словно ей напомнили о чем-то неприятном. Ей как будто вообще не хочется говорить с Ребеккой, но стоящие вокруг ждут от нее каких-то слов.
— Ребекка! Мое сокровище! — говорит она наконец. И наклоняется, чтобы обнять Ребекку, как будто Ребекка ниже ее. Но на самом деле это не так.
— Поздравляю с Аней, — говорит Ребекка.
— Спасибо.
Больше они не в силах общаться друг с другом. К своему удивлению я вижу, что из них двоих Ребекка сильнее. Она уже прошла через все это. Сельма Люнге тоже прошла через это, но много лет назад. Теперь она должна пожинать славу как педагог. Турфинн стоит в отдалении и беседует с коллегой из университета. Но он Сельму не интересует. Ей хочется говорить с нами, молодыми, а тем временем у нее за спиной незаметно проходит В. Гуде.
— Как Аня себя чувствует? — спрашиваю я у нее.
— Как положено. — Сельма косится на Ребекку. — Ее напугало то, что случилось в прошлый раз. Другими словами, ей не хотелось бы запутаться в собственном платье.
Ребекка грустно смотрит на свою бывшую преподавательницу:
— Два раза подряд такого не бывает.
— А дирижер? И оркестр? Она нашла с ними общий язык? — спрашиваю я, мне хочется сгладить острые углы.
— Генеральная репетиция прошла блестяще, хотя Каридис предпочел бы играть в более быстром темпе, чем выбрали мы с Аней.
— Это не новость. Более странно то, что Анин отец встречал в дверях всех пришедших, как будто на концерте у себя дома.
Я замечаю, что Сельма начинает нервничать. Ей не нравится то, что я сказал.
— Он волен делать, что хочет, — коротко бросает она.
— Но это может навредить Ане.
— Ты действительно так думаешь? — Она растерянно смотрит на меня.
Мы заходим в зал в последнюю минуту, почти все уже сидят на местах. Я ищу свое место. С удивлением вижу, что на моем билете указан третий ряд справа. Раньше я не обратил на это внимания. Должно быть, Маргрете Ирене подменила мой билет. Я ищу ее глазами, нахожу в задних рядах, сердито смотрю на нее, но она с невинным видом пожимает плечами. Я протискиваюсь на свое место. Аня ни за что не посадила бы меня здесь, ведь она не хотела, чтобы я сидел слишком близко. При желании я могу смотреть ей в глаза. Но она выступает в конце. Во время антракта я смогу поменяться местами с Маргрете Ирене, думаю я. Оркестр уже готов, он занимает всю сцену, все так не похоже на концерт Ребекки. Много знакомых лиц, братья Хиндар, флейтист Гулдбрандсен, горнист Уллеберг, похожий на пивную бочку скрипач среди вторых скрипок. Сегодня они аккомпанируют «Новым талантам». Надо запастись терпением, думаю я. Ни один из дебютантов Ане и в подметки не годится.
Первым выступает Брюсет, баритон из Гаутефалла, он будет петь «Песни странствующего подмастерья» Малера. Я вижу, что Брур Скууг вместе с Марианне тоже сидит в третьем ряду, но ближе к среднему проходу. Вид у него неприступный. Все, что происходит до выступления Ани, его не интересует.
Брюсет поет на удивление хорошо, кажется, что он проникся музыкальным сельским ландшафтом Малера, природой, народностью, которые трогают сильно и непосредственно, несмотря на тонкости оркестровки и экзистенциальный подтекст. Ему бурно аплодируют. Кто-то кричит «браво!». Должно быть, родственники.
После него очередь Эббестада, кривляки из Восточного Осло, он исполнит первую часть скрипичного концерта Сибелиуса. По случаю концерта он отпустил и завил волосы и принял картинную позу, повернувшись к публике в профиль. Это не совсем входит в планы Каридиса, которому хочется самому владеть вниманием публики. Но и Эббестад поражает всех прекрасной игрой. Публика бурно выражает восторг. Меня начинает подташнивать. Так ли уж непобедима Аня? Почему-то меня охватывает предчувствие гибели, но такое бывает со мной часто. Я кошусь на Брура Скууга. Он демонстративно не аплодирует. А Марианне, напротив, с восторгом аплодирует Эббестаду.
На сцену выкатывают рояль, теперь он уже так и останется стоять на сцене, но сначала, еще до антракта, выступит Франк Хеллевик, он из Бергена, никто из нас никогда его не слышал. «Симфонические вариации». Я боюсь худшего. Но вариации звучат неплохо, принимая во внимание, что пианист — белокурый парень с кулаками-кувалдами — похож больше на мастера по толканию ядра. У него красивое туше, он наверняка учился у венгерского педагога, который сейчас живет в Бергене. Я с удивлением думаю: никто из нас не сыграл бы это лучше, чем он.
Хеллевик заслужил свои восторженные аплодисменты.
Зажигается свет, антракт. Музыканты покидают сцену, но рояль остается. Брур Скууг быстрым шагом направляется вниз, в фойе для артистов. Зловещее зрелище, думаю я. Он намерен дать последние указания своей дочери. Пробираясь между нотными штативами, Скууг выглядит сутулым и злым.
Я ищу в толпе Маргрете Ирене. А найдя, пытаюсь изобразить гнев.
— Ты подменила мой билет!
— Я? — Она делает невинное лицо. — Этого не может быть!
У нее хватает наглости помахать билетом.
— Меня сюда посадила сама Аня! Она нуждается в моем присутствии, Аксель. Не придумывай глупостей!
Я нервничаю и ничего не понимаю. Неужели я так ошибся? Нет, ведь я смотрел на билет, когда получил его по почте. Это был не третий ряд. Однако Маргрете Ирене выглядит такой уверенной.
— Твое присутствие, Аксель!
