Рэнди явно не слушала его, думая о чем-то своем.
– Господи, я ехала домой такая счастливая, а тут ты со своей новостью. Знаешь, где я сейчас была? У врача. Я беременна.
Главная новость дня настолько потрясла Адама, что слова Рэнди не произвели на него должного впечатления.
– Адам, неужели тебе нечего сказать? – возмутилась Рэнди.
– Но ты же принимала таблетки! – У Адама внезапно сдавило грудь.
– Ничто не дает стопроцентной гарантии. Это всем известно. – Рэнди внимательно посмотрела на Адама. – И ты даже не улыбнешься?
Грудь сжимало все сильнее. Адам не знал от чего – от ярости, отчаяния или страха. Он сознавал лишь одно: что пришел в полное смятение. Развод, работа, его дети, счета, убывающие банковские сбережения… и теперь еще вот это.
– Я не собирался сейчас заводить ребенка, – пробормотал Адам.
– Ты, возможно, и не собирался, а вот я собиралась. Сколько, по-твоему, мне еще ждать? Пока не стукнет шестьдесят? Ты обещал, что мы заведем ребенка! Обещал! – Рэнди топнула ногой.
«Неужели я действительно обещал?» – подумал Адам. Он не был уверен в этом. Возможно, и обещал.
– Мне надоело ждать, я устала.
От этих слов все отрицательные эмоции, накопившиеся у Адама, выплеснулись наружу, и он заорал на Рэнди:
– Ты специально сделала это! Ты не пользовалась таблетками! И хотя знала, что сейчас не время и я не хочу пока ребенка, поскольку мы не готовы к этому, все равно обманула меня!
– Вот как? Неужели ты такой уж нищий, что не можешь позволить мне… нам иметь ребенка?
Слово «нищий» еще больше разозлило Адама.
– Этот нищий содержит тебя совсем неплохо. Без него у тебя не было бы такого дома. Ты когда-нибудь задумывалась о том, дорого ли все это стоит? Знаешь, сколько сейчас денег на моем счету в банке? Вернее, сколько уже уплыло оттуда?
– Я все прекрасно знаю. Но если бы твоя ненасытная женушка не запускала постоянно лапу в твой карман, принадлежащий тебе банковский счет не оскудел бы. Сучка! Она поняла, что ты не любишь ее, но все равно не отстает от тебя.
– Не говори глупости. У меня нет выбора. Я не могу позволить им голодать. Это же мои дети.
– Но она ведь работает! Пусть и зарабатывает побольше для детей. Это ведь и ее дети, а не только твои.
– Будь у тебя мозги, ты не сказала бы ничего подобного!
– А мне непонятно, где твои мозги. Ты даже со своим адвокатом не умеешь разговаривать. Почему он так долго тянет с этим чертовым разводом?
– По всей Америке суды переполнены делами о разводах. Неужели ты об этом не слышала?
Рэнди заплакала.
– Ты испортил мне настроение. Я-то думала, что встречу тебя у порога и сообщу Новость, мечтала, как ты обрадуешься, и мы начнем выбирать имя ребенку. Ты откроешь шампанское, но я пить не стану, потому что мне нельзя… А вместо этого мы стоим и ругаемся.
– Рэнди, я не хочу ссориться. Давай успокоимся и вместе решим, как нам выйти из этой ситуации.
– Если под выходом из ситуации ты подразумеваешь аборт, то забудь об этом, потому что я хочу ребенка. Слышишь? Я хочу ребенка.
– Рэнди, я ничего не сказал про аборт. Просто я так растерян, и мне нужно…
– Боже мой!
Громко всхлипывая, Рэнди убежала в спальню и заперла за собой дверь.
Адам подошел к двери и постучал:
– Пусти меня. Давай поговорим. Рэнди, прошу тебя.
– Нет! Оставь меня в покое. Я хочу побыть одна со своим ребенком.
Хотя чувства Адама были в полном разброде, его тронули последние слова Рэнди. Мой ребенок. В конце концов, желание иметь ребенка естественно и похвально для женщины. При другой ситуации Адам тоже обрадовался бы ребенку, поскольку это – дитя любви. Однако сейчас обстоятельства складывались ужасно.
Адам не обедал, однако голода не чувствовал. В таком состоянии ему не удастся ни уснуть, ни сосредоточиться на книге. Не зная, чем себя занять, он снял с полки пластинку и поставил ее на проигрыватель. Может, музыка Бетховена успокоит его или поднимет ему настроение. Во всяком случае, хуже не будет. Адам снова лег на диван и отдался во власть волшебных звуков. Однако очарование разрушил крик Рэнди, появившейся в гостиной:
– Ради Бога, выключи эту муть! Не понимаю, как ты только можешь ее слушать!
Адам сел и почти спокойно ответил:
– Весь мир около двухсот лет наслаждается этой музыкой, а ты называешь ее мутью?
– Да, потому что ненавижу ее. А терпела до сих пор только из-за того, что она тебе нравится.
– Что ж, я тоже многое терпел только ради тебя.
– Неужели? И что же такое, например?
Адам не мог припомнить ничего существенного. Ну разве что кое-какие мелочи – вроде грамматических ошибок Рэнди. Адам всегда говорил правильно и учил этому детей. Еще иногда ему казалось, что Рэнди слишком кокетничает с гостями. Это возбуждало в нем ревность, так что, возможно, было игрой его воображения.
Рэнди раскраснелась от гнева, в ее больших глазах стояли слезы, грудь под кремовой шелковой блузкой вздымалась. Адам подумал, что за ее злобой скрывается необычайная нежность. И Рэнди носит под сердцем его ребенка.
И душа Адама оттаяла. В конце концов для Рэнди это знаменательный день, несмотря ни на что. Поэтому Адам подошел к Рэнди и обнял ее. Она всхлипывала у него на плече, а он осушал поцелуями ее слезы.
В комнате звучали заключительные аккорды «Оды к радости», которую Адам любил и знал наизусть. Однако вместо радости он испытывал печаль.
Глава 25
Это было второе Рождество без Адама и первое, которое они встречали не в родном доме, где всегда в гостиной стояла елка, а на каминной полке в столовой лежали подарки.
– Приглашаю вас встретить Рождество у меня, – предложил Фред.
Но Маргарет возразила:
– Все твои друзья соберутся на вечеринку в клубе, ты и сам всегда встречал там Рождество. Спасибо тебе, Фред, за заботу, но я не хочу, чтобы из-за нас ты менял свои привычки.
– Если ты считаешь, что мое предложение продиктовано сочувствием, то ошибаешься. Я делаю это ради себя, хочу встретить Рождество в семейном кругу, а вы для меня самые близкие люди. Я уже пригласил Луизу и Гилберта. Они не поедут к сыну во Флориду раньше первого января. Так что все складывается удачно.
Тронутая такой заботой, Маргарет приняла приглашение, хотя и с условием:
– Мы с девочками сами приготовим праздничный ужин.
– Об этом не беспокойся, праздничный ужин нам доставят на дом.
Весь день и почти всю ночь шел снег, так что к утру Рождества все было покрыто сверкающим белым ковром.
