– В наше время такое случается редко. Очень жаль. Виной всему постоянные реорганизации.
Он говорил медленно, делал слишком много пауз, а это означало, что мистер Болдуин смущен. Его поведение нельзя было истолковать иначе. Если бы он намеревался сообщить что-то приятное, то сказал бы что-нибудь вроде: «Примите мои поздравления… уверен, вы с удовольствием услышите…» Хотя, может, у него просто такая манера. И Адам ждал, подавшись вперед в кресле.
– Цель сокращения… известна. Оно направлено на экономическое оздоровление… новая компания будет более компактной, но и более сильной… – Болдуин снова улыбнулся.
Напряженное ожидание нервировало Адама. Он откинулся на спинку кресла. Ему уже было незачем слушать Болдуина. Адам все понял.
– К сожалению, многие работники незаслуженно пострадают в результате реорганизации. Мне весьма неприятно сообщать вам это, мистер Крейн, но вы входите в их число.
У Адама пересохло во рту. Боясь, что голос его дрогнет, он не решался заговорить.
– Уверен, вам не составит труда найти работу в другом месте. Разумеется, мы дадим вам превосходные рекомендации. Кроме того, мы организуем службу помощи тем, кто…
– Нет, – с трудом выдавил Адам. Он не желал переносить еще одно унижение – просить их о помощи. – Нет, благодарю вас. Я… сам справлюсь.
О чем сейчас думает этот человек с таким спокойным выражением лица и сочувственным тоном? Может, он безразличен к судьбам людей… или упивается своей властью, позволяющей ему очень легко уничтожить другое человеческое существо? После нескольких тягостных минут молчания Адам решил, что Болдуина, наверное, смущает необходимость выполнять эту отвратительную миссию.
– Мне действительно очень жаль, – промолвил Болдуин.
Адам понял, что разговор закончен. Пора было уходить, но он еще не был готов к этому.
– Я проработал здесь двадцать лет.
– Знаю, вам очень тяжело.
– Тогда скажите мне вот что. Наверняка проводились предварительные обсуждения по поводу того, кого уволить, а кого оставить. Мне хотелось бы знать: почему я? Ведь я профессионал.
Болдуин вертел в пальцах карандаш.
– Видите ли… – начал он, но Адам оборвал его:
– Я задал вопрос, на который вы вовсе не обязаны отвечать. И все же чисто по-человечески я имею право знать. Ответьте мне как мужчина мужчине.
«Ему жалко меня», – подумал Адам, вглядываясь в лицо Болдуина.
– Очень надеюсь, что не совершаю ошибку. Но увы, мистер Крейн, я здесь новичок и могу повторить только то, что мне сказали.
– И что же вам сказали?
– Что вы не справляетесь с работой. Но мне неведомо, правда ли это.
Адам встал и поклонился.
– Это неправда.
– Мне очень жаль, мистер Крейн, действительно очень жаль.
– Благодарю вас. – Адам снова поклонился и вышел из кабинета.
Внутри у него все кипело, а сердце жгло огнем. Ясно, кого-то приходилось уволить, и выбрали его, потому что коллеги никогда не любили Адама. Он припомнил, как однажды подслушал в туалете разговор Дженкса и еще нескольких сотрудников:
– …этот ублюдок слишком высокого мнения о себе.
– …он ничего не добьется в жизни.
– …мне всегда нравилась Маргарет.
Вернувшись в свой кабинет, Адам остановился и огляделся. Кроме фотографии детей, на которой была и Маргарет, ему здесь ничего не принадлежало. Через несколько дней кто-то другой займет его место за этим столом, будет сидеть в этом кресле.
В кабинет зашла секретарша и напомнила Адаму, что у него после обеда назначена встреча.
– Отмените ее, – сказал Адам. – Я еду домой.
Он вышел из кабинета, сопровождаемый изумленным взглядом секретарши. Ладно, вскоре она все узнает.
Адам ехал домой, ощущая смертельную усталость, перед глазами все плыло. Под стать его настроению был и пейзаж – серый, окутанный туманом. Осень постепенно переходила в зиму, в воздухе пахло мокрыми опавшими листьями.
На светофоре Адам остановился рядом с «БМВ» Гилберта и Луизы. На мгновение их взгляды встретились, и Луиза, скорчив презрительную мину, отвернулась. Эта короткая встреча напомнила Адаму о том, что именно на вечеринке в их доме он принял окончательное решение уйти от Маргарет. И еще он вспомнил, что несколько дней назад видел на заправке в Рэндолф-Кроссинг Фреда Дэвиса. Тогда Адаму захотелось выйти из машины и спросить у Фреда, как дела у Маргарет и детей. Он наверняка это знал. Ведь Джулия и Дэнни – особенно болтун Дэнни – довольно часто говорили про дядю Фреда, про пикники и походы в кино. И в тот момент Адам испытал приступ ревности, подумав, что теперь его детьми занимается Фред Дэвис.
Адаму пришла в голову странная мысль. Будь Рэнди его женой, он не был бы сейчас так подавлен, направляясь домой с ужасной новостью. Ведь жене пришлось бы со всем смириться, а перед Рэнди он должен выглядеть энергичным, несломленным человеком. Дикая, сумасшедшая мысль!
Понемногу успокаиваясь, Адам начал мысленно уговаривать себя. Разве он единственный, кто лишился работы? Наверняка найдется другая. Войдя в дом, половина которого принадлежала ему, учитывая количество вложенных в него денег, Адам налил себе виски, лег на диван и задумался о своих дальнейших действиях.
Через несколько минут он услышал, как к дому подъехала машина Рэнди.
– Почему ты дома? Заболел? – удивилась она, появившись в дверях.
– Нет, нет. А почему ты вернулась в два часа дня?
– У меня сегодня нет встреч с клиентами, вот и все. Но что случилось? Ты плохо выглядишь.
– Не беспокойся. Снимай куртку, садись, и я тебе все расскажу.
Адам отметил, что у Рэнди оживленный и энергичный вид. Не желая, чтобы она видела его подавленным, он сел и с деланной бодростью сообщил:
– Сегодня утром меня уволили.
– Что?!
– Да, теперь я безработный. Но не волнуйся, это ненадолго.
– Не могу поверить! Такая работа… ты же занимал ответственный пост!
– Все не так просто, Рэнди. От этого не застрахован ни один начальник.
Рэнди поднялась со стула, и Адам подумал, что она хочет подойти к нему и успокоить. Но она стояла в нерешительности, нахмурившись и поджав губы.
– Говоришь, это ненадолго? Почему ты так уверен?
– Полной уверенности у меня нет, но я надеюсь скоро найти работу.
Адаму вдруг показалось, что Рэнди разгневана. Она не стала расспрашивать о деталях, о том, как и почему это произошло, как он чувствовал себя в этот момент.
Поэтому Адам решил сам все рассказать.
– Вся процедура заняла пять минут, а то и меньше. Он вел себя очень тактично, выражал сожаление… Но после двадцати лет работы… – Адам почувствовал, что ему трудно говорить. Бравада улетучилась.
