— Но почему?
— Потому что все это организовал я, — ответил он. – Отпусти меня. Я здесь бесполезен.
— А там?
— А там я действительно нужен.
— Почему раньше ничего не сказал?
— А что бы это поменяло? Ты бы все равно не поняла… раньше.
Андриана смотрела на Феликса с упреком. Я понимала ее чувства и сомнения. Сейчас весь груз ответственности лежит на ней, а Феликс один из немногих, на кого всегда можно рассчитывать. На месте Андрианы я бы ни за что не отпустила его.
— Ты уволен, — наконец ответила она и добавила: — и объявлен в розыск.
— Ирина тоже? – спросил Феликс. Ира выглянула из-за его плеча и сделала умоляющий жест.
— И она тоже. Надеюсь, больше предателей нет? – то ли в шутку, то ли всерьез сказала Андриана. — Ну все, вам пора, и так задержались.
Андриана поцеловала Лилечку, но та только комкала свою желтую панаму, невнятно мыча. Я подумала, это же как нужно любить собственного уродца, чтобы безжалостно губить тысячи чужих не рожденных детей? А ведь я не лучше. Ради безопасности мамы полетела на край света лишать африканских женщин счастья материнства. Андриана, как будто прочитав мои мысли, передала дочку Илье и сказала:
— Может, все к лучшему. Вы развязали мне руки. Теперь я могу хотя бы попробовать что-то изменить.
— Может, полетишь с нами? — предложил Феликс.
— Нет, не могу. Меня точно найдут где угодно. Да и нужно расхлебывать ту кашу, которую мы все заварили. Может быть потом, когда все наладится, я вернусь за Лилей. Если успею, конечно. Надеюсь, что успею. Все, быстро в самолет, пока я не передумала.
Ира, Илья и Лилечка отправились в самолет. Следом за ними поспешила Андриана, на бегу давая указания по уходу за девочкой. Мы с Феликсом вернулись за мамой и Белобрысым к машине.
— Выходим, — сказал в окно Феликс и открыл дверцу. Из машины вышла только мама.
— Олег, чего тянешь?
— Я остаюсь.
— Что?
— Я остаюсь здесь.
— Эй, ты чего? Хватит самодеятельности!
— Феликс, я так решил.
Мы застыли в недоумении. Подумали, что Белобрысый просто шутит. Но тот был серьезен и, глядя на наши вытянутые от удивления лица, лишь удобней устроился в кресле.
— Но почему?
— Ну а что я там забыл? Вот подумай сам. Кому там нужны мои мозги, компьютеры? Бегемотам? Слонам? Я там сдохну от скуки. И еще… я не люблю загорать. Я ж белобрысый, у меня вон веснушек сколько – мне нельзя на солнце. Мое место в подвальчиках с гудящей техникой. Я нужен здесь. Так что… катитесь вы в свою Африку сами.
Мы не стали его уговаривать. Он был прав.
Олег вышел из машины, обнял нас, даже маме шепнул что-то на ухо — она засмеялась и раскраснелась.
— Этого оставляете? – кивнул Белобрысый на Шалопая, но тот как будто понял и спрятался за ногу Феликса.
— Нет, возьмем с собой.
— Ну, как знаете. Всех друзей забрали, — Белобрысый сел на корточки и потрепал пса за ухом. — Постарайтесь сделать так, чтобы мне не пришлось лететь спасать ваши душонки, — улыбался Олег, но в глазах светилась грусть. — Если что, я на связи.
Без лишних слов он сел в машину, но уезжать не стал – ждал, пока самолет с нашими «душонками» на борту поднимется в воздух.
Когда самолет покатился по взлетной полосе, мы прильнули к иллюминаторам. Каждый оставлял здесь, на этой земле, что-то свое, родное и бесконечно дорогое. Но дороже жизни вряд ли что-то есть. И чтобы сохранить ее порой приходится убегать от самих себя.
Андриана стояла у взлетной полосы и, кажется, плакала. Лилечка, сидя на коленях у Феликса, махала маме худенькой ручкой и смеялась по какой-то своей, непонятной нам, причине. Ее смех, похожий на хрюканье, неприятно давил на уши. Вряд ли девочка понимала, что происходит.
Самолет тяжело оторвался от земли. Притяжение почти болезненно тянуло нас назад… и не только притяжение земли. В прошлый раз, улетая в Африку, мы знали, что вернемся, хоть повезло и не всем. А в этот раз мы почти наверняка знали, что не вернемся. Оставалось надеяться, что, может быть, жизнь снова распорядится по-своему, но к лучшему.
* * *
Африка встретила нас жаркими объятиями. Все та же обожженная земля, живое марево на горизонте и потрескавшаяся взлетная полоса базы. Меня прошиб пот, как только мы спустились по трапу на землю. Страшные воспоминания нахлынули мгновенно.
Феликс, чувствуя мое настроение, взял меня под руку. По другую сторону вцепилась Ира. Нам троим было не по себе. Мы как будто держались друг за друга, чтобы не побежать обратно в самолет, слезно умоляя забрать нас обратно.
Мама выглядела бодро. Ей все нравилось. Свобода – она и в Африке свобода.
Илья держал на руках Лилечку. Она удивленно смотрела по сторонам и, похоже, ничуть не скучала по маме.
На базе почти никого не осталось. Местный чернокожий паренек вышел нам навстречу. Когда Феликс спросил, где начальство, он в ответ лишь непонимающе мотал головой. После долгих объяснений, тот наконец сказал «Рррёмин» и махнул рукой в небо.
— Еремин улетел, — констатировал Феликс. – Похоже, мы тут одни.
Из дальнего домика показался человек. Он тут же бросился к нам. Юрий! Это был наш водитель.
— Живы! Выкарабкались-таки! – потный и радостный, он обнял нас, как старых друзей. – Жара доконала, прилег и заснул. Как долетели?
— Нормально.
— А это кто? – Юра покосился на Лилечку.
— Это дочка директора Центра евгеники, она тяжело больна. А это мама Анны. Остальных ты знаешь. Ну что, все в силе? – спросил Феликс, с надеждой глядя на Юрия.
— Ну конечно! Как и договаривались. Там уже заждались все. Третий день тут кукую, первого самолета так и не было. Что с ним, кстати?
— Передумали, — соврал Феликс.
— Зря.
Юрий отлучился на минуту, и уже знакомая машина-гора подрулила прямо к самолету. Мама, открыв рот, смотрела на громадину. Лилечка от ужаса прижалась к Илье и захныкала.
Загрузив вещи в машину, мы попрощались с пилотами и проводили наш последний шанс на возвращение.
— Феликс, надеюсь, мы не в ту деревню? – спросила я.
— Нет, в другое место. Тебе должно понравиться.
В это «другое место» ехали бесконечно долго. Юрия подменял его помощник – все тот же молодой, вечно сонный парень. День сменялся прохладной ночью. Затем снова день, снова ночь… Мы останавливались лишь изредка, чтобы постоять на твердой земле, размять ноги. Нас всех шатало от усталости и непрерывной тряски.
На четвертые сутки мы въехали на территорию бывшей Уганды. От прежней республики остались только развалины. Наползающая на опустевшие города саванна, серые многоэтажные дома, гостиницы с пустыми ямами бассейнов и фонтанов, улицы, усеянные осколками стекол и бетона – на все это было больно смотреть. Кошмарный сон, да и только.
