Какого же было ее удивление, когда она услышала вдали, там, куда ушел юный рыцарь женский голосок! Оказывается-то, этот Блекгарт не так прост и скромен, как хочет всем казаться! И не настолько сильна его любовь к этой дурехе Инессе, если он завел интрижку с кем-то из ее фрейлин или, паче того, из служанок.
Ответ на этот вопрос затмил сейчас по важности все остальное и Гермонда старалась красться осторожно, почти не производя шума. Это получалась не то, чтобы очень хорошо, но она старалась. В конце концов, ее же не заметили!
Она с замиранием сердца слушала разговор Блекгарта с его еще не рожденной сестрой. Разочарование, что не удалось вывести на яркий свет шашни Блекгарта мгновенно улетучились — она первой (вместе с Блекгартом, правда) могла узнать новое о судьбе графа Роберта! В отличие от юного рыцаря ее абсолютно не удивило, что нерожденная девочка может говорить и есть груши, которые здесь не растут.
Гермонда просто приняла это за данность и не задумывалась об этом — ее интересовало, что она скажет, а не то, откуда она взялась.
Когда Блекгарт со своей странной спутницей скрылись в невесть как образовавшемся проходе в монолите скалы, она сломала в руках от досады веточку, что не сможет пойти за ними.
Но проход не закрылся. Прошла минута, две, сколько-то… И Гермонда решилась…
Бой был напряженным, очень тяжелым и совершенно не зрелищным. И очень-очень долгим.
Роберт отлично понимал, что противник свежее его, но никакой усталости не чувствовал. Просто с собой бороться хуже некуда. Все твои слабые и сильные стороны противник знает не хуже твоего, и любой твой нестандартный прием, ставивший в тупик многих бывалых бойцов, парируется на раз. Правда и отбивать подобные удары тоже не так сложно, зная куда пойдет вражеский клинок в следующую секунду.
Надеяться можно только на ошибку и гадать, где бы ты ее сам совершил… Еще, к тому же, надо ее не совершить, чтобы не воспользовался противник…
Но тогда, в Черном замке, было гораздо хуже, поскольку любая рана у врага тут же появлялась на собственном теле, доставляя боль и уменьшая силы. Тогда он не знал, что и делать, а решение оказалось проще простого — он убрал меч и поднял вверх руки. Противник сделал то же самое и убрался в свое проклятое зеркало…
Давно это было, теперь даже Тень не расскажет.
Вот он один, почти голый, но с мечом. Один на один перед последним рубежом. Все лучшее — там за спиной. Погибшие друзья, соратники, оруженосцы. Погибшие сыновья. Погибший Тень — последняя утрата. И только Блекгарт смотрит на него, уже одним этим поддерживая. И где-то в безумной дали, в неприступной цитадели, о нем думают Блистательные Эксперты ордена, имени не имеющего. Он — их последняя надежда.
У его врага не было того, что можно потерять.
Граф прошел вперед и тут же пропустил удар на противоходе. Он сумел чуть уйти, меч врага не задел жизненно важные органы, но рана оказалась не из легких.
Обычно в любой другой схватке он бы сделал шаг назад и попытался бы успокоиться, держа врага в поле зрения. Но сейчас был не обычный бой, а бой с самим собой!
Все это мелькнуло так быстро, что невозможно было бы за это время произнести и звук, не то, что фразу, и граф бросился вперед, потому что тот, второй, этого не ожидал.
Тот, второй, сумел отразить первый удар, но Роберт, забыв о правилах ведения боя, наносил удары подряд, словно рубил дерево и не заботился о том, куда полетят щепки.
У его двойника не было того, что можно потерять, у него не было ничего — ни прошлого, ни будущего. Это было колдовское животное, порождение сил таинственного острова, наделенное его опытом ведения боя, его силой, его телом, его навыками. Но не его душой! Не его воспоминаниями! Не его сердцем!
Роберт пропустил еще несколько ударов, но на каждый нанесенный удар враг получил по три.
И когда ноги у врага подкосились и он рухнул на песок, Роберт по инерции нанес удар по воздуху — меч, просвистев по дуге, вонзился прямо в грудь упавшему.
Граф рухнул рядом с поверженным, понимая, что это победа.
Последняя ли на его пути к цели?
Он услышал легкую поступь хозяйки острова и встал на колено, чтобы встретить ее, как положено победителю.
— Все, — сказала девчушка. — Ты все видел. Нам нужно уходить. Поторопись.
— Куда? — спросил Блекгарт.
Он все еще был там, на ристалище, переживая в памяти перипетии только что завершившего боя.
— Ты не должен был здесь находиться. Поспешим!
Она схватила его за руку и потащила назад, в проход.
Блекгарт кинул последний взгляд на поле боя — его отец поднимался.
Девчушка бежала впереди, так быстро, словно за ними гналось стадо драконов.
Блекгарт едва поспевал за ней.
И, наконец, они оказались в лесу, у уже знакомого камня.
— Прощай, мой брат, — улыбнулась она ему на прощанье. — Вряд ли после моего рождения я буду помнить о тебе, но ты — не забывай!
Блекгарт не успел ничего сказать, как девочка просто исчезла, а стены скалы тихо, без всякого громы, сошлись вместе, и ничто не напоминало о том, что мгновение назад здесь был проход.
Блекгарт подошел к камню, сел и вновь закрыл лицо руками.
Уж не померещилось ли ему все это?
Надо успокоить бешеное биение сердца…
Не сошел ли он с ума от постоянной тревоги за отца? Не привиделось ли ему желаемое, как действительное?
Простая, как клинок меча мысль пришла ему в голову — что же он здесь сидит? Все ведь так легко проверить! Если все это — правда, значит, свободен вход в пещеру.
Он вскочил и побежал, ломая кусты.
А если — неправда?
Тогда, войдя в запретный вход, он погибнет — глупо и бесполезно…
О, рыцарь Найжел! Если ему сказать, что он может обратиться в человека и он обратится, то все, до последнего движения, было в действительности!
Блекгарт резко развернулся и, едва разбирая дорогу, побежал к побережью.
Эпизод тринадцатый
— Ты победил, — сказала Астазия. — Не вставай, прими свою награду.
— Мне… не нужна… награда, — произнес Роберт и фраза у него получилось слегка прерывистой, он еще не сумел восстановить дыхание. Да и свежие раны не давали забыть о себе.
— Ты не хочешь самую красивую женщину в мире? — на ее лице не было ни тени ни улыбки, ни удивления.
— Все, что я хочу — это глоток доброго вина, — усмехнулся граф.
Он не собирался разубеждать ее, что видел женщин и покрасивее. Свою собственную супругу, вечная ей память, например.
— Значит, считай, что тебе предстоит еще один поединок, — холодно произнесла она. И добавила: — Мне нужна дочь. Ты подходишь для этого. Иначе, ты умрешь здесь и сейчас.
