Свинья. Свинья, стоящая на краю низинки, которая смотрит не на Ферн, а на мешок. Пища. Фрукт, которым питаются только свиньи. При неверном свете свинья кажется огромной, больше, чем бывают свиньи. Она покрыта бородавками, мордастая, космы волос по хребту толстые, как шипы. Ферн видит пару клыков, торчащих из пасти, и круглые, налитые кровью глазки. Они горят яростью — гневом на вора и гневом на сам фрукт. Этот бессмысленный гнев заливает безумием сознание свиньи. Свинья хрипит и бьет по земле копытом размером с тарелку. Кэл исчез. Шок превращает Ферн в камень. Она неподвижна, беспомощна. Мозги не работают. Отупела. Свинья атакует.
Но в тот же миг сверху протягиваются руки, хватают ее под мышки, вытягивают из ямы. Свинья пролетает вниз, ее щетина задевает Ферн. Но Ферн уже на ветке. Кэл устраивает ее поудобнее, она теперь сидит в развилке двух толстых ветвей, а ноги свешиваются вниз и все еще дрожат от пережитого страха. Кэл разместился рядом, видно, что на ветвях он себя чувствует лучше, чем на земле. Здесь это — ловкая и могучая гигантская обезьяна. Внизу свинья носится в ярости взад–вперед, роя копытами землю, она достаточно разумна, чтобы понять, что ее планы сорваны. Она задирает морду, глядя на их насест, и Ферн ощущает уколы ее красных глазок. Кэл ругается и говорит:
Она не уйдет. Она чует голову и будет ждать, пока мы не спустимся вниз. Ты должна бросить свою добычу.
Нет. — У Ферн крепкие нервы. Она старается привести в порядок мысли и ощутить свою силу.
Твое мастерство здесь не поможет. Теперь нам уже не спрятаться, даже если бы это было возможно, и на свинью колдовство не подействует. Заклинания для нее — то же, что орешек для слона. Бросай свой фрукт.
Нет.
Кэл слышит в ее голосе решительность и перестает уговаривать. Они ждут. Свинья хрюкает и сопит, роет землю, втягивает носом воздух.
Мы определенно не можем здесь оставаться, — говорит Ферн и представляет себе Моргас, вздымающуюся на своей соломенной кровати. — Может, нам спрыгнуть и побежать?..
Бежать по такой земле? — Он отодвигается, даже не ожидая ответа на свой вопрос, прыгая с ветки на ветку, сбивая этим массу листьев. Ферн глядит вниз, но свинья перестала беситься, просто сидит, уставившись на ветки Древа. Ферн бормочет заклинание, швыряя стрелы огня, которые опаляют щетину свиньи, но они не могут пробить толстую шкуру. Свинья корчится и брыкается, воет от боли, но не уходит.
Кэл возвращается как раз тогда, когда Ферн вспоминает об огненных кристаллах. Кэл принес еще одну большую голову с белыми волосами и массивными надбровными дугами над глубоко посаженными глазами. Когда–то это был кто–то сильный и злобный, теперь же — просто голова среди сотен таких же других, фрукт, который зреет только для того, чтобы сгнить. Как многие из голов, эта непрерывно, напыщенно и высокомерно что–то говорит, но Кэл игнорирует ее слова. Он прыгает на самую крепкую из нижних ветвей и, сидя на ней верхом, свешивает говорливую голову почти над свинячьей мордой. Свинья замечает ее и начинает с бешеной скоростью кругами носиться по низинке. Наконец, будто у нее закружилась голова, она останавливается, как вкопанная. Кэл начинает раскачивать голову взад–вперед, выбрав момент, с силой швыряет ее далеко в сторону. Голова летит, со свистом рассекая воздух. Свинья кидается вслед за ней. Голова где–то с гулким звуком стукается о землю, и раздается пронзительный крик.
—Ну вот. — Кэл снова рядом. — Теперь пошли. — Он спрыгивает с ветки и помогает Ферн спуститься. Они выбираются из низинки, и преодолевая сплетение корней, стараются двигаться вперед как можно быстрее. Крик головы и хрюканье свиньи постепенно затихают вдали. За узким лучом света темнота стоит непроницаемой стеной. Кэл ступает очень уверенно, а Ферн постоянно спотыкается. Они все еще идут рядом со стволом Древа. И Ферн начинают путать его размеры, ствол кажется бастионом какой–то крепости, башни которой исчезают в темноте. Кэл говорит, что они должны добраться до определенной точки, место это еще далеко, корни кажутся непроходимыми, ствол — бесконечно высокой колонной, вздымающейся до космоса.
Затем Кэл ступает куда–то в сторону, в глубокую расщелину между волокнами корней, в очень узкий проход, и ему приходится двигаться боком, как крабу. Ферн это дается легче, ведь она меньше. Но свет, созданный ею, постепенно угасает.
—Не создавай другого, — говорит Кэл, снова беря ее за руку. — Побереги свою силу. Она нам может понадобиться.
Этот узкий лаз, ступенька за ступенькой, ведет их вниз. Свободная рука Ферн скользит по стене, дотрагиваясь до холодящей поверхности камня, на которой рельеф образован постоянно бегущими струйками воды. Становится все холоднее, но Ферн это знает, а не ощущает, потому что ей передается тепло руки Кэла — полукровки, неловкого соединения человека со зверем, кому она доверяет только потому, что он ненавидит свою мать. Есть нечто, не поддающееся объяснению. Ей темнота кажется абсолютной, но Кэл ведет ее очень уверенно, и легкий звук его дыхания, сильный запах, исходящий от него, становятся единственной связью с существованием и с жизнью в этой мертвой черноте. Ферн цепляется за его руку, будто это некий талисман.
Туннель слегка расширяется, но уходит еще глубже. Ферн не может даже предположить, что сейчас над ними и где именно они находятся. Присутствия Древа больше не ощущается, они в том царстве, где нет ничего живого, даже временно замершего. Ей начинает представляться, что конец туннеля создан из растворившихся секунд, просочившихся вниз сквозь какую–то лазейку в реальности, существующей наверху. Голова ее наполнена молчаливыми каплями веков…
Перемена так незаметна, что Ферн сначала в ней сомневается. Быть может, только в ее сознании тьма уходит, но нет, уже можно различить косматую гору туловища Кэла, горб его плеч, завитки рогов. Она видит проблески света в расщелинах скалы и мерцание кристаллов кварца в породе. Внизу свет усиливается, все еще оставаясь лишь чуть более ярким, чем окружающая их тусклость, но уже сверкающим для глаз, привыкших к темноте. В конце туннеля внезапно открывается пещера.
Она — необъятных размеров. Стены теряются из виду, потолок невозможно разглядеть, впереди — простор. Это не подземное углубление, а просто какая–то новая область, другая форма пространства. Пещера наполнена рассеянным, пришедшим неведомо откуда полусветом. Здесь нет теней, очертания предметов расплывчаты, перспективы смягчены. После узкого туннеля это зрелище производит головокружительное впечатление, но оно быстро блекнет. Прямо перед ними возникает край пропасти, которая тянется и направо, и налево, а над ней перекинут единственный мост. Кажется, что он сделан из куска скалы неправильной формы и такой разрушенный, что местами его ширина — не более ярда. Очевидно, когда–то там были перила, но единственный столбик для их поддержки пьяно валяется на боку и перила уже нечем поддерживать.
Перед нами древний Подземный Мир, — сообщает Кэл. — Когда перейдем мост, то окажемся в границах этого мира. Помни — что бы ни случилось — не оглядывайся назад. Говорят, что давным–давно, когда Древо рождало яблоки, а не головы, именно здесь, где умершим надо было пройти Врата, и поджидали их духи. Это было в те дни, когда люди все еще поклонялись бессмертным. Здесь остались, вцепившись в стены, старые воспоминания — фантомы — по большей части никчемные слабые существа, но ты ведь смертна и уязвима, а они возжаждут тебя.
