– Зато относительно чистая и не потная, – смеюсь я. – В отличие от тебя, сухого.
– Ладно, хватит расслабляться. Я сообразил, где она. Не очень далеко идти…
Мы петляем и петляем, лабиринт уходит все глубже и глубже под землю, становится проще идти – теперь почти уже нет сложных препятствий, лишь спуски и подъемы. Пару раз приходится проползать по узким лазам, и в одном я нахожу клочок белого шелка.
– Смотри-ка, – показываю я его Кире.
– Ага, еще минут пять – и придем. Не расслабляйся, думаю, она там отдохнула не хуже нас.
Путь в лабиринте заканчивается тупиком, и мы наконец видим в полумраке светящийся белым девичий силуэт. Кира сбавляет темп, я вцепляюсь в его руку, еле переставляя ноги. Она стоит, прижавшись спиной к стене, мучительно маленькая и хрупкая, тонкие руки с полупрозрачными запястьями раскинуты.
Страшное, выворачивающее наизнанку душу зрелище – юная девочка в белом платье, распятая на грязной бетонной стене. Длинные льняные волосы спутаны, выпачканы в крови. Подходя, я начинаю различать черты ее лица и вдруг вскрикиваю, не в силах сдержаться.
Ее лицо – это чудовищная смесь знакомых мне черт. Огромные синие глаза Альдо, высокие скулы и худые щеки Лика, пухлые губы Витки. Кажется, все они воплотились в ней, и я, плохо соображая, что делаю, начинаю искать в ней хоть что-то свое – но нет, ничего в ней нет. Только этот ужасающий конгломерат трех убитых ею Смотрителей.
Кира тоже замирает, пожирая ее глазами. Я не отпускаю его руку, держусь за нее, словно за единственную опору в этом бреду.
А впрочем… если присмотреться, если за сапфиром чужих глаз попытаться нащупать небесную голубизну ее собственной радужки?
«…Я напишу гениальную книгу, которую издадут многотысячным тиражом, и тогда вы увидите, что в подметки мне не годитесь! Все!» – курсор «мыши» на кнопке «отправить», но девушка задумывается и добавляет к сообщению «Козлы!». Закрывает окно форума, открывает документ в «Лексиконе» – древняя машина не тянет других программ – и начинает ожесточенно лупить по клавишам. Она не видит, что возникает на экране, она вся в своем выдуманном мире, который ярче того, что окружает ее, во сто крат. Это она сама борется врукопашную с чудовищем, выпрыгнувшим из-за угла, это она приходит на помощь другу, это ее встречает здоровенная рыжая псина и преследуют агенты спецслужб. Она – каждый из героев, проживает каждый миг их приключений.
Вечер за вечером, каждую свободную минуту, одна в квартире со следами многомесячного запустения, швыряя себе за спину очередную пустую пачку от сигарет и прерываясь лишь, чтоб сделать себе чаю или вытряхнуть пепельницу в унитаз. Десять, пятнадцать, двадцать страниц за вечер – она пишет до трех-четырех утра, позволяя себе только несколько часов сна. Все великие писатели работали именно так – на износ, каждый день, не позволяя себе расслабиться. Книга растет. Скоро – конец, и надо бы вернуться, перечитать и выправить начало; но, едва начиная скользить взглядом по страницам, она погружается в придуманный мир романа и не замечает ни ошибок, ни длиннот, ни погрешностей сюжета.
Давно нет ни друзей, ни приятелей, только скучная работа с десяти до шести, а дальше – скорее домой, перекусить по дороге шаурмой или беляшом, и – за компьютер. Осталось немного. Ночью ей снится Город, но она быстро забывает сны, а самые яркие эпизоды немедленно вписываются в роман, и она искренне уверена, что видит сон о своей книге.
Проиграны любительские конкурсы – «сюжет заигранный, бабские сопли, драки непрофессиональны, герои непсихологичны». Это, конечно, глупости – это просто толпа, которая травит всякого, отличающегося от нее. Они боятся соперников, вот и стремятся унизить, лишить воли и уверенности в себе. Но – обидно, обидно, и девушка плачет, вытирая слезы рукавом водолазки. Ничего. Скоро она допишет последнюю страницу, и тогда ее ждут слава и успех. И вот увесистая рукопись отправляется сразу в десяток издательств.
Дни напряженного ожидания ответа. Что делать, если ответят сразу из нескольких? Выбирать условия повыгоднее, внимательно читать предлагаемые контракты. Трудно заснуть – каждый раз перед сном она обдумывает переговоры с издательствами, представляет, как будет отбирать иллюстрации для обложки. И, конечно, победы на литературных фестивалях. «Дебют года», громкая слава, рецензии во всех газетах и журналах. Потом – экранизация.
Нужно бы попить успокоительное – на работе она то срывается в крик, то начинает плакать. Но это все ерунда, скоро уже должны прийти ответы. И они приходят один за другим. «К публикации не рекомендовано», «К сожалению, вынуждены отказать». Или не приходят вовсе. А потом встречается старый знакомый, усмешка – «Скоро твоя книга-то выйдет?».
Двести таблеток нейролептика и бокал шампанского, которое она собиралась выпить в день подписания договора. Очередной сон про Город и пробуждение во сне. Это Город ее мечты, это Город из ее сюжета! Как же он велик и сложен! Но что это – есть другие, мнящие себя хозяевами жизни? И здесь? Нет, она не может этого допустить. Это ее Город, и она – его владычица!..
С трудом вытряхиваюсь из цепкого кошмара, удерживаюсь на грани жалости к глупой девочке с амбициями. Мне жаль ее, но это смягчающие обстоятельства преступления, не более того. Смотрю уже не в нее – на нее. Она чувствует мой взгляд.
– Вы пришли, – говорит она, опуская руки. – Вы пришли.
Это голос Витки, мягкий альт, и удержаться неподвижной мне стоит огромных сил. Хочется прыгнуть на нее, вцепиться в лицо, бить головой об стену. Убить, превратить в бесформенное месиво, только бы не видеть этих знакомых глаз, не слышать такого родного голоса.
– Чего ты хочешь? – спрашивает Кира.
Она переводит взгляд на тенника. Взмах длинных ресниц.
– Останьтесь со мной.
Голос – липовый мед, тягучий и сладкий, тонкий вкрадчивый аромат слов обвораживает.
– Для чего? – Чудится мне или в голосе Киры интерес, любопытство жертвы, приглядывающейся к соблазнительной наживке?
– Вы будете править вместе со мной. Вместе мы сможем добиться добра, справедливости, гармонии!
– Вместе с тобой? Ты считаешь, что добро и справедливость начинается с убийства?
– Я никого не убивала! – Как уверенно она говорит, как прямо и открыто.
Я теряюсь под напором ее искренней веры в свою правоту, но Киру так просто не убедишь.
– Лик, Вита, Альдо. Ты не виновата ни в чем?
– Глупый тенник. – Она улыбается царской улыбкой. – Они все живы во мне. Они стали мной. Каждый из них. Они здесь, во мне. Я объединила их мечты, я дала им бессмертие. Я говорю за всех нас. Убив меня, вы убьете своих друзей.
Смотрю в ее лицо – и мне кажется, что мои друзья действительно живы в ней, но они – пленники и не могут вырваться, уйти хотя бы за грань смерти.
– Поверьте мне, прошу вас! Умоляю вас! – Нежная, хрупкая, обольстительная и трогательная девочка протягивает к нам руки. – Вместе мы дадим Городу новую, великую жизнь! Я, вы и еще те двое – вы сможете убедить их, они пойдут за мной. Верьте мне! Я и есть Город, я его сердце!
