— Идите, работайте! И чтоб без всякого там мягкотелого либерализма… Постоянно держите меня в курсе всех новостей…
* * *
Через три дня плавания по бурному весеннему морю на горизонте в туманной дымке, наконец, показались низкие пологие берега Таманского полуострова. Хотя апрельское солнце припекало уже во всю, на море все еще было достаточно прохладно и сыро, особенно по ночам, что заставляло добровольцев зябко кутаться в шинели. Переход оказался довольно трудным, море все время штормило, от вынужденного безделья спасал только сон, но уснуть в такой обстановке было не так уж и легко. Нервы у людей были напряжены до предела, многие из них, глядя по ночам в звездное небо над головой, невольно задумывались о том, что их ждет впереди.
Но по мере приближения к родным берегам настроение у добровольцев постепенно поднималось. Многие из них ждали этого момента более десяти лет, с тех пор, как с последними пароходами покидали порты Севастополя, Феодосии и Керчи. Все это время их не оставляли мысли о родине. Правда, никто из них точно не знал, какой она стала теперь, эта самая родина, и как она их примет после долгой разлуки — как вернувшихся домой сыновей или же, как заклятых врагов.
Когда две недели назад по приказу генерала Кутепова в частях и подразделениях Российского Общевоинского Союза, дислоцированных в европейских странах, была объявлена общая боевая готовность № 1, почти никто из русских эмигрантов не удивился. В последнее время с родины приходили новости одна волнующее другой. Массовые восстания крестьян, волнения в армии, забастовки рабочих, голодные бунты в городах, раскол внутри самой ВКП(б), ознаменовавшийся кровавыми репрессиями против бывших соратников. Ясно было, что при таком раскладе большевики у власти долго удержаться не смогут. Но чтобы ускорить их конец, нужен был мощный толчок извне.
На первых порах командование наладило заброску внутрь страны наиболее опытных офицеров, которые проводили разведку, а затем по собственной инициативе начали принимать на себя командование разрозненными повстанческими отрядами. Постепенно из них стали формироваться целые армии, под контролем которых находились обширные внутренние районы страны. И вот теперь настал подходящий момент поддержать вооруженную оппозицию внутри СССР несколькими мощными ударами извне. Были все основания рассчитывать на то, что они могут стать для советской власти последними.
Согласно разработанному плану, удары одновременно наносились из стран Прибалтики в сторону Петрограда, со стороны Польши в направлении Минска, Смоленска и далее в направлении на Москву. С юга силы большевиков должен был сковать десант, направлявшийся на Таманский полуостров. В первую очередь перед ним ставилась задача соединиться с отрядами кубанских и донских казаков, уже давно активно действовавших в этом районе. Затем объединенные силы казаков и добровольцев должны были занять Крым, а в дальнейшем продвигаться в направлении на Москву.
Хотя командование заранее объявило, что участие в походе является делом сугубо добровольным, от желающих не было отбоя. В качестве первого эшелона было решено отправить отряд в количестве примерно двух с половиной тысяч человек, разбитых на три группы, условно именовавшихся полками. Отряд должен был захватить и удержать плацдарм, на который, в случае успеха, затем планировалось высадить основные силы.
Добровольцы, в числе которых оказался и Борис Скворцов, грузились на транспорты в Варне и Бургасе с таким воодушевлением, что со стороны могло показаться, что люди едут на увеселительную прогулку. Все, как один, заслуженные боевые офицеры, прошедшие суровую школу Отечественной и гражданской войны. У многих на груди теснились ордена. Борис также с гордостью носил на кителе два белых офицерских Георгия. Провожать добровольцев пришли жены, дети и просто местные жители, многие из которых осеняли воинов крестными знамениями, богомольные старушки принесли с собой православные иконы, издалека доносился колокольный перезвон. Военный оркестр играл «Коли славен…», некоторые молились.
Один пожилой седобородый генерал от инфантерии в старомодном пенсне, придававшем ему определенное сходство с университетским профессором, начал было произносить проникновенную речь: «Господа офицеры! Братья! Соотечественники! Три года мы бились за русский народ, за его свободу и душу, одурманенную ядом большевистской пропаганды, Теперь нам предстоит долгий путь через гибель большевизма к возрождению России…». Но потом не выдержал наплыва охвативших его эмоций, всхлипнул, и просто добавил: «С Богом, сыночки! Постарайтесь остаться живыми!..».
В море транспорты под морскими Андреевскими флагами с синими крестами потеряли друг друга из вида, и теперь подходили один за другим к условленному месту рандеву в районе мыса Тузла. На берегу в предрассветной мгле сначала ничего нельзя было разглядеть, но затем вспыхнули разложенные в виде треугольника костры. Это был условный сигнал, означавший, что все в порядке, и можно начинать высадку. Борис оказался в первой группе, направлявшейся в сторону берега на шлюпках. На всякий случай добровольцы держали оружие наготове. Вдруг это не казаки, а отряд ОГПУ, который устроил им засаду, сейчас подпустит поближе, а затем угостит ливнем раскаленного свинца из пулеметов. Но на берегу их встретил разъезд казаков во главе с подъесаулом, который радостно приветствовал прибывших. Командовавший высадкой генерал Войцеховский, в идеально сидевшей на нем военной форме, тщательно отглаженной, как будто он только что вышел из своей парижской квартиры, а не болтался вместе со всеми три дня в море, пристально посмотрел на подъесаула:
— Как обстановка? Где красные?
— Красных поблизости нет. Они пока еще держатся только в Темрюке. Там удобный порт и через него они постоянно получают свежие подкрепления из Ростова и Мариуполя, а также пополняют запасы боеприпасов. Очевидно, попытаются удерживать этот плацдарм и дальше, чтобы затем при случае нанести нам удар в спину. Похоже, что именно вам и придется их оттуда выбивать, а пока можете спокойно производить высадку, весь берег полностью под нашим контролем.
К счастью, стояла тихая и безветренная погода. Высадка всего десанта прошла четко и организованно. Люди получили полдня свободного времени, чтобы отдохнуть после изнурительного плавания, привести себя в порядок, почистить и смазать оружие. Затем последовала команда строиться в колонны и выступать в поход. В принципе кратчайший путь до Темрюка лежал через Керченский пролив и далее по Азовскому морю. Но красные пока еще контролировали крымский берег, установив в самом узком месте пролива, в районе старинной турецкой крепости Еникале, артиллерийскую батарею, огонь которой запросто мог потопить транспорты с добровольцами. Во избежание лишних потерь командование приняло решение добираться до Темрюка пешим порядком.
Одна за другой мелькали станицы, местные жители, завидев людей в форме русской армии старого образца, да еще с погонами на плечах, сначала настороженно замолкали, а потом начинали расспрашивать, кто они такие и откуда взялись. Узнав, что это белый десант, прибывший на помощь местным казакам, многие начинали плакать от радости, лица у людей светились от счастья, время от времени к добровольцам подбегали женщины и дети, протягивая им узелки с нехитрой снедью или же предлагали утолить жажду. Сами добровольцы чувствовали себя освободителями, которых здесь давно ждали, настроение у всех было бодрое, приподнятое.
