Что касается Маргарет, напряжение сильно сказалось на ней, что и неудивительно для женщины. Ее лицо как будто теряло последние капли крови, становилось все бледнее и бледнее, пока, наконец, где-то около полуночи ее состояние взволновало меня всерьез. Я пригласил ее пройти со мной в библиотеку, где предложил ей ненадолго прилечь на диван. Поскольку мистер Трелони решил, что эксперимент состоится ровно в седьмой час после захода солнца, великое действо начнется ровно в три часа утра. Даже если отвести целый час на окончательную подготовку, нам предстояло ждать еще два часа, поэтому я пообещал Маргарет, что разбужу ее в любое время, которое она назовет. Но она отказалась, вежливо поблагодарив меня и нежно улыбнувшись. Она заверила меня, что ей совсем не хочется спать и она полностью держит себя в руках; что бледность ее вызвана лишь неопределенностью и волнением из-за ожидания. Волей-неволей мне пришлось согласиться, но еще на час я занял ее разговорами на самые разнообразные темы, так что, когда она настояла на том, что пора возвращаться в комнату отца, я подумал, что, по крайней мере, помог ей скоротать время.
Троих мужчин мы застали терпеливо сидящими в полном безмолвии. С присущей мужчинам силой духа они оставались спокойными от осознания того, что уже сделано все, что было в их силах. Итак, ожидание продолжилось.
Звук часов, пробивших два, взбодрил нас. Какие бы призрачные тени ни витали над нами в течение последних долгих часов ожидания, все они исчезли в одну секунду, и все живо приступили к исполнению своих обязанностей. Первым делом мы проверили, закрыты ли все окна, и подготовили респираторы, чтобы они были под рукой, когда придет время. Мы с самого начала договорились использовать их, поскольку подозревали, что, когда будет открыт магический ларец, из него могут выделяться какие-нибудь ядовитые испарения. Никому как-то не приходило в голову усомниться в том, что ларец будет открыт.
Потом под руководством Маргарет мы вынесли тело царицы Теры в комнату ее отца и уложили там на кушетку.
Мы прикрыли его легким покрывалом, чтобы царица, проснувшись, могла легко сбросить его. Оторванная кисть была возвращена на свое изначальное место на ее груди, а под нее мистер Трелони положил украшение семи звезд, которое достал из большого сейфа. Оказавшись на своем месте, оно в ту же секунду как будто вспыхнуло и засияло.
Удивительное зрелище представляла собой группа серьезных мужчин, молча выносящих на своих руках накрытую белым покрывалом застывшую фигуру цвета слоновой кости, которая напоминала статую. Мы уложили ее на кушетку в другом помещении, где в самом центре под ярким светом электрических ламп стоял большой саркофаг, готовый к последнему эксперименту, являвшему собой логическое завершение исследований, которому посвятили жизни два ученых-путешественника. К тому же удивительное сходство Маргарет с мумией, которое подчеркивалось ее необыкновенной бледностью, делало все происходящее еще более странным. На то, чтобы все установить на свои места, у нас ушло три четверти часа — каждое движение было тщательно продумано и выполнялось с величайшей осторожностью. Маргарет сделала мне знак идти за ней, мы вместе вышли и отправились в ее комнату за Сильвио. Он, урча, подбежал к своей хозяйке, она подняла его и передала мне. Затем она сделала такое, что произвело на меня глубокое впечатление и напомнило о том, каким на самом деле страшным был эксперимент, в котором мы принимали участие. Одну за другой она аккуратно задула все свечи и положила их на место. Покончив с этим, она обратилась ко мне:
— Они сослужили свою службу. Каким бы ни был исход — жизнь или смерть, — больше они нам не понадобятся.
После этого она взяла Сильвио, крепко прижала его к груди, где он принялся урчать еще громче, и мы направились обратно в комнату. Закрывая за собой дверь, я вдруг совершенно отчетливо ощутил, что решающий момент настал. Назад пути нет! Мы надели респираторы, и каждый занял свое место согласно намеченному заранее плану. Я должен был стоять у двери рядом с выключателями электрических ламп и по указанию мистера Трелони включать или выключать их. Доктор Винчестер должен был оставаться за кушеткой, чтобы не находиться между мумией и саркофагом. Ему предназначалось внимательно наблюдать за тем, что будет происходить с царицей. Маргарет следовало быть рядом с доктором, она держала Сильвио в руках и была готова посадить его на кушетку или где-то рядом, когда посчитает это необходимым. Мистер Трелони и мистер Корбек отвечали за лампы. Когда стрелки часов приблизились к назначенному часу, они замерли рядом с лампами с зажженными фитилями в руках.
Бой серебряного колокола часов зазвучал, как трубный глас, возвещающий начало страшного суда. Раз! Два! Три!
Между вторым и третьим ударами загорелись лампы, а я выключил электрический свет. После яркого электрического освещения в свете дрожащих огней ламп все пространство, и то, что находилось в нем, вдруг стало другим, приняло причудливые формы. Мы замерли. Мое сердце бешено колотилось, и я могу поклясться, что в ту минуту я слышал, как бьются сердца всех остальных.
Секунды тянулись невыносимо долго. Весь мир, казалось, остановился. Фигуры остальных были плохо различимы, лишь белое платье Маргарет отчетливо виднелось в полумраке. Массивные респираторы, которые мы надели, придавали нам еще более странный вид. Тусклый свет ламп выхватывал из темноты квадратную нижнюю челюсть вместе с решительно сжатыми губами мистера Трелони и смуглое чисто выбритое лицо мистера Корбека. Их глаза блестели. В другом от меня конце помещения подобно звездам в ночном небе мерцали глаза доктора Винчестера. Глаза Маргарет полыхали, как два черных солнца, а глаза Сильвио походили на изумруды.
Разгорятся ли когда-нибудь эти лампы?
На самом деле прошло лишь несколько секунд до того, как лампы стали светить в полную силу. Их медленный, ровный свет становился все ярче и ярче, из голубого превращаясь в прозрачно-белый. Несколько минут лампы не производили никакого воздействия на ларец, но наконец вокруг него появилось слабое свечение. Оно постепенно усиливалось, пока не засверкало, как бриллиант, а потом стало напоминать живое существо, сама жизненная сущность которого заключалась в свечении. С замиранием сердца мы следили за этими переменами.
Внезапно прозвучал хлопок, напоминающий несильный приглушенный выстрел, и крышка ларца поднялась на несколько дюймов, отчего вся комната заполнилась ослепительным сиянием. Затем крышка ларца, которая находилась в неровном положении, приподняла ту сторону, которая была ниже, как будто уравновесившись. Ларец по-прежнему сиял, но теперь из него пошел легкий зеленоватый дымок. Из-за респиратора я не мог четко разобрать запах, но ощутил его резкость. Потом дым стал сгущаться и повалил такими плотными клубами, что вскоре вся комната погрузилась во мглу. Я ощутил желание броситься к Маргарет, которая, еще не полностью скрытая дымом, стояла за кушеткой прямая, как струна. Тут я заметил, что доктор Винчестер упал. Но он не потерял сознание: он замахал рукой, предупреждая, чтобы к нему не приближались. К этому времени фигуры мистера Трелони и мистера Корбека стали почти неразличимы в дыму, который густыми колышущимися клубами сгущался вокруг них. Наконец, я перестал видеть кого бы то ни было. Ларец продолжал излучать свет, но лампы начали темнеть. Сначала мне показалось, что их свет уже не в силах был пробиться сквозь густой черный дым, но теперь я увидел, что они начали одна за другой гаснуть. Очевидно, они потухли так скоро из-за того, что горели чересчур ярко.
