— А оно может убить насмерть дракона?
Пороховая Гузка поднял свои рыжие брови.
— Драконов? — переспросил он. — У него с собой драконы?
— Один. Но и этого хватит. Ну? То, что вы делаете, годится на это?
— Возможно, — ответил Местер Маунус. — Если только нам удастся доставить это в нужное место. Подумать только, — мечтательно произнес он, — что было бы, если б мы убили настоящего дракона! Это ведь кое-что да значит, верно?
— Да, — согласился я. — Я бы тоже очень этого хотел. И особенно этого… Так что пошли! Расскажи, что нам нужно делать?
Местер Маунус откашлялся.
— Послушай, юный Давин! Как по-твоему, что сказала бы на это твоя мать?
— Вот уж не знаю, — ответил я. — Я и не подумал ее спросить.
Мы подождали, пока окончательно стемнеет. Драконья рать по-прежнему располагалась все там же, видимая нам, но недосягаемая для выстрела. С ними был и дракон, лежавший, словно длинный серый змей, впереди всех, окруженный большим костром, который должен был поддерживать для него тепло.
Местер Маунус обещал ничего не говорить моей матери. Думается, что он решился на это, потому что очень хотел поглядеть, сработает ли наш план. И не так легко найти двух полоумных добровольцев, которые решились бы на то, что предстояло Пороховой Гузке и мне.
— А нога не подведет тебя? — спросил Пороховая Гузка. — Да… и другие твои раны? Ты ведь чуть не помер!
— Говорю тебе, у меня все ладно!
Он пожал плечами:
— Ну хватит болтать! Но если ты по дороге свалишься, не надейся, что я понесу тебя!
Я поднялся.
— Ты куда?
— Я забыл свой нож.
— Тогда поторопись! Скоро стемнеет!
Я метнулся наискосок через крепостной вал к лазарету. Там было темно и тихо, и я слышал, как спокойно и медленно дышал Каллан. Надеюсь, это означало, что он спал. Я прокрался к кровати, в которой по-прежнему спал — когда вообще спал. Нынче ночью мне, пожалуй, там вообще лежать не придется. Я сунул руку под подушку. Потом поднял одеяло, а затем и матрац. Все бесполезно.
— Ты не это ли ищешь? — спросила Роза.
Я вздрогнул и круто повернулся. Там в уголке у кровати Каллана сидела Роза. А в руке держала мою фляжку с драконьей кровью.
— Отдай мне ее! — сказал я.
— От нее несет драконом, — сказала она. — Что это такое?
— Ничего! Давай ее сюда!
— Пожалуй, нет. Думаю, что и тебе лучше обойтись без этого.
Я швырнул одеяло и подушку на кровать.
Почему она такая вредная? Но я собрал все силы, чтобы голос мой звучал спокойно.
— Перестань, Роза! Нечего делать из мухи слона!
— Давин! Я хочу знать, что это…
— Всего-навсего то, что я получил от Лакланов. Ты знаешь! То, что согревает!
Но она покачала головой:
— Ты врешь! И знаешь что, Давин? На самом деле ты не умеешь врать. Это сразу видно.
Я плохо слышал, что она говорила.
Теперь я был рядом с ней. Один шаг и… Я кинулся вперед и обхватил ее запястье. Фляжка выпала из руки Розы и покатилась по полу; я кинулся, чтобы схватить ее, пока она не закатилась под кровать Каллана. Я почувствовал страшную боль в своих еще не заживших ранах, нанесенных драконом, но это было не важно. Теперь фляжка была у меня в руках.
— Что стряслось, малец? — сонным голосом спросил Каллан. — Вы что, не можете пойти в другое место и драться там?
Роза выпрямилась во весь рост.
— Это уже не нужно, — ответила она. — Моим дракам с ним — конец! По мне, пусть делает все, как ему вздумается! — И с этими словами она ушла.
Я стоял в полумраке, зажав в ладони маленькую фляжку. Какой-то миг тому назад я хотел лишь, чтоб она оставила меня в покое. Но теперь, когда желание мое осуществилось, все было наоборот.
— Что ты натворил? — спросил Каллан.
— Ничего.
— Да ну? И ты хочешь, чтобы я в это поверил?
— Ты ведь слышал, что она сказала? С драками мы покончили.
— Слушай, малец! — проворчал Каллан. — То, что вы двое собачитесь, — ваше дело. К этому я отношусь спокойно. Я начинаю волноваться только тогда, когда вы не деретесь.
Я открыл фляжку у крепостных ворот. Драконьей крови там оставалось совсем мало. Я выпил все до капли и швырнул фляжку подальше от себя. И внезапно меня осенило: если Пороховой Гузке и мне повезет — дракон вскоре сдохнет. И тогда по эту сторону округа Скайлер драконью кровь уже не раздобыть.
Эта мысль заставила меня замешкаться. Но потом мне стало совестно из-за моих колебаний. Если я буду колебаться и этот дракон не будет убит, Дракан начнет скармливать ему детей. Стыд! Позор! Во фляжке не оставалось уже ничего, что я мог бы уничтожить. И пожалуй, хорошо, ведь мне было теперь все равно.
— Здесь! — молвил Пороховая Гузка и протянул мне белую простыню.
— На что мне она?
— Пригодится, когда мы поднимемся в горы, где лежат снега, — ответил Пороховая Гузка. — Тогда нас не так-то легко будет увидеть.
В словах его было нечто справедливое. Я свернул простыню и сунул ее под рубашку. Пока что простыня годилась лишь на то, чтобы прикинуться призраком на фоне темной крепостной стены. Само собой, на стене был народ. Караульные и прочие в том же роде. Но они мало-помалу стали узнавать Пороховую Гузку и меня, и, когда мы начали карабкаться вверх по горному склону над стеной, нас окликнули:
— Эй! Вы куда?
— У нас маленький дар Дракану и его дракону, — ответил Пороховая Гузка. — Но никому об этом ни слова, это должно застать их врасплох.
— Дракону? Мальцы, вы и не думайте о том, чтобы приблизиться к чудовищу. Драконий князь наверняка выставил подле него стражу.
— Не беспокойтесь, — сказал я. — Мы будем держаться на расстоянии.
Я не врал. И вообще нужно быть наполовину горным козлом, чтобы карабкаться по стенам ущелья. Карабкаться вверх было невозможно. Карабкаться наискосок по горной стене, так, как это делали мы, было нелегко. Кое-какие из дорог оказались попросту тропками, и ты мог подниматься в гору, когда хоть чуточку прилаживался к ней. Пороховая Гузка уложил наш маленький дар дракону в заплечный мешок, и мы тащили его по очереди, но прогулкой по лесу назвать это было ну никак нельзя. И все-таки я не мог заставить себя не улыбаться на ходу.
— Ну, чего ты? — спросил в какой-тот миг Пороховая Гузка. — Что тут смешного?
— А ты сам что, неужто ни капельки не обрадуешься, если увидишь морду дракона, когда наш подарок как следует долбанет его?
Пороховая Гузка ухмыльнулся.
