— Угощение ждет нас в разных уголках имения. Готовьтесь.
Двумя часами позже они плескались в ручье, протекающем по лесной поляне на достаточном расстоянии от дома, чтобы чувствовать себя в полном уединении, в прохладной и освежающей воде. Легкий намек на прохладу, которая чуть-чуть утоляла жар, идущий от виконта.
— Старики пытаются все решить за всех, — сказал он.
Она наклонила голову, думая о язвительных замечаниях мистера Питтса в адрес парламента. Они только что обсуждали это за обедом.
— Вы не любите парламент.
— Иногда он сильно раздражает, и я действительно терпеть его не могу. Но трудно выпустить пар на наших пэров… ведь они где-то далеко. Я должен выбирать… другие объекты.
Иными словами, он предпочитал выпускать пар на нее. По крайней мере в своих письмах. Она чувствовала, как комок встал в горле при этой мысли.
— Почему же вы ходите на его заседания?
— Потому что порой это забавляет, даже подбадривает. Я должен был заседать в палате общин. И обычно использовал это для контроля над голосованием в деле Уэрстона, когда отец был… неспособен сконцентрироваться. Подсказывал ему, как действовать. — Он положил руку на ее ногу под водой. Холодная вода приятно смешивалась с теплом его руки. — Он выполнял свои обязанности политика, но амурные дела постоянно отвлекали его.
Миранда вздрогнула, когда его пальцы коснулись ее пятки.
— Я был молод и потерял нить в жизни. Не знал, к чему стремиться. — Он пожал плечами. — А заседать в палате общин оказалось интересно. Там собирались удивительные экземпляры, члены известных родовых кланов. Иногда среди них встречались даже представители простого народа. Мы, политиканы, можем быть очень полезными в своих скромных начинаниях. — Он улыбнулся и медленно погладил ее коленку. — Поэтому мне нравится это занятие.
— Возможно, вы должны уделять больше внимания нам, простым людям. Откажитесь от своих привычек. Откройте свою личную библиотеку для всех желающих. И станете знаменитым на всю Англию.
— Мои братья и сестры придут в ужас. И забросают меня камнями.
Она удержалась от улыбки по поводу политических пристрастий виконта. Разговор в карете, когда они ехали сюда, был слишком серьезный, чтобы уводить его куда-то в сторону.
— Вы сказали, что ваш брат писатель?
— Я это говорил?
— Да. У леди Беннинг.
— Ах, верно, припоминаю.
— Ему нравится это занятие?
— А как же. — Он пробежал пальцами по ее бедру так, что у нее перехватило дыхание. И наклонился к девушке, чтобы поцеловать ее. — Его любовь к письменному общению довольно комична, и он тратит на это уйму времени, вызывая иронию слуг.
Или, возможно, одного слуги. Миранда сможет проверить это предположение на обещанной вскоре вечеринке.
— По-моему, нет ничего предосудительного в таком способе общения, — сказала она. — Я вполне понимаю его.
Его губы нежно целовали ложбинку на ее шее, и он придвинулся ближе к ней.
— Рад это слышать.
Его ласки становились все более изощренными, и она уже едва могла дышать.
— Хорошо, когда в нашей жизни присутствует какое- то увлечение, — проговорила она задыхаясь. — А у вас есть хобби?
— Никакого, кроме желания обладать вами. Поверьте, другие дела не могут сравниться с этим.
Дрожь пробежала по телу от услышанных слов, и она постаралась изменить тему.
— А ваш брат? Вы недавно обмолвились о нем.
— Почему вы говорите о нем?
Он потянулся и тихонько укусил мочку ее уха. Она почти задыхалась.
— Возможно, ваш брат и есть Элиотерйос?
Она едва могла связно думать, потому что его ласки лишали ее разума.
Виконт как будто споткнулся.
— Не думаю.
Он заподозрил опасный поворот темы.
— А мне почему-то кажется, что это именно он.
Виконт отшатнулся от нее. Его глаза были прозрачны, как стекло.
— Это просто смешно.
— Почему? Вполне может быть. — Она продолжала свою линию, разрываясь от желания и боязни вернуть его к прежней теме беседы. И вместе с тем желая отодвинуть его за опасную черту. — Представьте себе, ваш брат со всей своей увлеченностью и остроумием, прячущийся за своими жестокими насмешками.
— О чем это вы?
— Я не могу решить: то ли он позирует, то ли нарочно старается выглядеть таким неприятным, бравируя своим цинизмом, как будто пытается обмануть всех, спрятаться за этим образом.
— Каким же это?
— Человека в маске. — С рассеянным видом она пробежала пальцами по его груди. — Но я оценила бы это как предательство, если бы Элиотериосом в конце концов оказался человек, которого я хорошо знала, которому открывала душу в письмах. Вообразите только! Я бы не стала разговаривать с ним…
Она опустила руку глубже под воду. Нежелание поддаваться ему имело долгую историю. С того момента как она открыла для себя множество его масок, причем все они постоянно окружали ее, Миранде все время приходилось быть настороже.
Виконт пристально посмотрел на нее. Любой менее чуткий человек мог бы не заметить этот выпад против него.
Девушка едва удержалась от того, чтобы с радостью вскинуть руки в триумфе.
Она прижала Макса к себе, затем отпустила. Пусть добивается ее ласки.
— Или закрутила бы с ним отчаянный роман.
— Что вы сказали? — переспросил он сдавленным голосом.
— А вы удивлены? Он ведь так замечательно пишет! — Она невинно пожала плечами, удивленная своей наглостью и ловкостью. Как она смогла заинтриговать виконта! — Но увы, у меня сейчас страстный роман с вами. И я вполне удовлетворена им.
Его рука легла на ее затылок, отклоняя ее голову назад.
— Никаких романов ни с кем, кроме меня. Вы слышите, Миранда?
Она не смогла сдержать довольную улыбку. Макс не желал согласиться с тем, что соединил в себе трех разных людей. А она любила его во всех этих ипостасях.
— Вы единственный, с кем я хочу иметь любовные отношения.
Она не могла остановить порыв этой искренности, остановить рвущиеся на волю слова, несмотря на то что хотела и дальше продолжать свою изощренную игру. Возможно, даже заставить его ревновать к самому себе.
— Это правда?
Его губы прошептали это так нежно, и потом он склонился к ее груди. Я постараюсь, чтобы вы никогда не пожалели об этом.
И затем он проделал с ней сумасшедшие вещи… описания которых не выдержит ни одна бумага, поскольку такие чувства не могут быть описаны обычными словами. Немного позже, когда они лежали вместе под пледом на берегу, она подумала, что во всей этой истории есть большая доза плутовского очарования. Что ж, тем интереснее.
