— Все случилось совершенно неожиданно, не знаю уж, к добру это или к худу. Матушка была стойкой, как скала, но я знаю, что ей пришлось тяжелее, чем нам с Кларой. Я стараюсь помогать ей, чем могу.
— Я уверена, что у тебя это получается.
Финн проводит рукой по и без того взъерошенным волосам. Интересно, с утра он хотя бы пытался причесаться?
— Может быть. Но мне хотелось бы делать для нее еще больше.
Я чувствую, что мне хочется защитить его, оградить от невзгод. Я знаю, что мне хватает и собственных неприятностей, но иногда хочется забрать и его горести.
— Я хочу знать, что тебя огорчает. Я хочу знать тебя. Все о тебе. Твои любимые цветы, и блюда, и книги.
Финн улыбается:
— На это у нас будет много времени.
Но это не так! Как раз времени у меня совсем не осталось. Станет ли Елена ждать моей церемонии оглашения, когда поймет, что я обладаю ментальной магией? Увижу ли я его снова перед тем, как меня увезут в Нью-Лондон?
Мое настроение омрачается. Я наклоняюсь и дергаю несчастные сорняки. От неловкого движения ломается ветвь розового куста. Я отламываю ее окончательно и швыряю куда-то в сад.
— Кейт? Я что-то сделал не так? — неуверенно обращается ко мне Финн.
— Нет, ты тут ни при чем. — Я чувствую, как начинает дергаться веко, и прижимаю его рукой.
Может быть, Сестричество — это не так уж плохо. Они защитят нас от Братьев и не дадут отправить нас в тюрьму или в богадельню. Они же хотят помогать таким девушкам, как мы! Могу ли я действительно обвинить их в жестокости? Я сделаю все, чтобы защитить Тэсс и Мауру, даже если это причинит боль другим людям. Вот и Сестры рассуждают так же, просто сфера их интересов куда шире.
Я могла бы простить им их методы, если бы дело не касалось напрямую моей семьи. Если бы они не угрожали Мауре, чтобы принудить меня к сотрудничеству, хоть я и не хочу такого будущего. Будущее, которое я хочу, стоит сейчас прямо передо мной; его лоб прорезали морщинки, а глаза полны тревоги.
— А в чем тогда дело? Скажи мне, — просит он.
— Не могу, — отстраняюсь я.
— Если ты отчего-то несчастна, расскажи мне. Пожалуйста.
Я смотрю на него — действительно смотрю, заглядывая вглубь за веснушки, спутанные волосы и волшебные поцелуи. Финн — умный, одаренный человек, воспитанный умной, одаренной матерью. Я на самом деле нравлюсь ему. Настоящая я — не только смеющаяся барышня, которая лазает по деревьям и ловит руками пескарей, но и упрямая, раздражительная девица, которой я становлюсь в свои самые плохие минуты. Я думаю, что нравилась бы ему — он любил бы меня, — даже если бы он узнал о моей колдовской силе.
Но если бы он узнал, что я применила к нему ментальную магию? Я смотрю на булыжник у себя под ногами. Это непростительно. Я не заслуживаю того, чтобы быть с Финном.
Я отряхиваю грязь со своего бледно-голубого платья.
— Мне надо идти. Сегодня я не лучшая компания.
Он смотрит мне вслед, явно озадаченный, и я не могу сказать, что виню его в непонятливости. Я уже на середине дорожки, когда он кричит мне вслед:
— Скорее всего, лилии. И яблочный пирог. И «Метаморфозы».
Я не могу сдержать ответной улыбки:
— Красные розы, земляника и «Рассказы о пирате Ле Ферв»!
Миссис О'Хара морщится, когда я вхожу в кухню.
— Мисс Кейт, вымойте руки, прежде чем до чего-то дотрагиваться. И снимите ботинки, пока не разнесли грязь по моим полам. Я вижу, вы опять копались в грязи.
— Я садовничала, — поправляю я, расстегивая ботинки и выбираясь из них, — потому что розы в этом нуждались.
— Я думала, для ухода за розами мы наняли Финна Беластру.
— Он был занят. — Намыливая руки, я склоняюсь как можно ниже к раковине, чтобы скрыть предательский румянец. — В беседке.
Хмыкнув, она принимается оттирать пятно с моей щеки.
— Вы выглядите как уличный мальчишка. Можете задаваться сколько угодно, но вы все еще маленькая девочка, которая любит поплескаться в грязной луже. Разве нет?
— Полагаю, что да, — я заключаю ее в быстрые, любящие объятия.
Миссис О'Хара пахнет гренками с маслом, всю жизнь, сколько я ее знаю, она всегда перекусывает ими в полдень.
— Уф, — с улыбкой отдувается она. — И за что же это?
— За то, что вы — это вы. За то, что вы всегда здесь, с нами, — говорю я, и она вспыхивает от удовольствия.
Наверняка она уже давно в преклонных годах. У нее всегда, сколько я помню, были седые волосы и морщинистое лицо. Иногда в дождливую погоду ее левое колено ноет, и тогда она подтаскивает свой стул к очагу и объявляет швейный день. Она не проявляет больше никаких признаков старения, и это хорошо, потому что я не знаю, как бы мы без нее обошлись. А сейчас, когда мне, возможно, придется уехать, она еще больше станет нужна Тэсс.
В кухню просовывается голова Мауры. На ней простое дневное платье кремового цвета с красным кушаком, а волосы заплетены в одну длинную косу, которая свисает вдоль спины. Сестра выглядит очень молодо.
— Замечательно, — произносит она, но ее улыбка выходит несколько нервозной. — Я хотела поговорить с тобой, Кейт. Это важно. Ты можешь подняться наверх?
Я иду следом за ней в ее комнату, а за мной, будто тень, ползет страх. Маура захлопывает за нами дверь и ведет меня к подоконнику.
— Я знаю, тебе это не понравится, поэтому давай поскорее с этим покончим. Я собираюсь во второй половине дня написать Отцу, потому что я приняла решение. Я вступлю в Сестричество.
Ей нельзя так поступить. Во всяком случае, не зная о пророчестве и о том, чем оно может для нас обернуться. Я кусаю губу, разрываясь между тем, что следует знать сестре, и тем, что велела мне Мама.
— Маура, в этом году ты еще не должна принимать решение!
Маура поворачивается ко мне спиной и жестом просит завязать ей на талии бант.
— Зачем ждать?
— А зачем такая спешка? Тебе не терпится расстаться с семьей?
— У меня будет новая семья. Несколько дюжин сестер, — лучезарно улыбается Маура.
Сердце уязвленно бухает в моей груди, и я резко затягиваю узел:
— У тебя уже есть сестры.
— Я знаю. Я не имею в виду… — Полюбовавшись на себя в зеркало, Маура поворачивается ко мне. — Я знаю, в последнее время мы спорили больше, чем обычно, но я буду скучать по тебе, Кейт.
— Но все равно уезжаешь от нас, не подумав дважды, просто по щелчку? — Я прищелкиваю пальцами.
— Нет. — Маура садится рядом со мной и, сдвинув в сторону желтые занавески, глядит на ухабистую дорогу и красные клены. — Я подумала и дважды, и трижды, и даже четырежды. Мама не научила нас даже половине того, что знала, и мы не практиковались столько, сколько нужно. Я буду отставать от своих ровесниц. Но мы родились с колдовской силой, она передалась нам по наследству, и я хочу лучше в ней разбираться.
