Двух гранат оказалось достаточно, чтобы Пламмер выскочил из тоннеля как ошпаренный, задыхаясь от кашля и обливаясь слезами.
— Мы просто обалдели, когда из дома вдруг выбежала совершенно голая женщина, — со смехом сообщил Берч. — Видела бы ты, какое лицо было у Пита.
— Мы дали ей одеяло из его машины. Сейчас ее осматривает «скорая». Несколько синяков и шишек, рана на голове, но ничего опасного для жизни.
— Пламмер во всем признался, — заявила Райли. — Заберите его у спецназа, промойте ему глаза и приведите в божеский вид. Если понадобится, будете отсчитывать ему клубничины. Он обещал дать письменные показания.
— Пришлось немного приврать.
Глава 33
Когда Пламмера выводили из зала в наручниках после того, как суд отказался выпустить его под залог, один из репортеров спросил его, собирается ли он хоронить сына, которого так долго разыскивал.
— Нет, — отрезал Пламмер. — С какой стати?
Генетическая экспертиза подтвердила, что Пламмер был отцом одного из младенцев. Остальные дети, два мальчика и четыре девочки, остались неопознанными.
Растроганные печальной историей младенцев, жители Майами организовали сбор средств, чтобы устроить им достойные похороны. Щедрые пожертвования избавили их от участи быть похороненными в общей могиле на кладбище для бедняков и бродяг. Вместо этого они получили семь маленьких гробиков, обитых белым атласом, пышное отпевание в церкви и семь белых крестиков под дубом на городском кладбище.
— Вы видели, сколько там было цветов и игрушечных мишек? — спросил Берч, когда после похорон они собрались в кабинете у Райли. — Честно говоря, я даже прослезился.
— В Майами отзывчивые жители, — заметил Назарио.
— Очень трогательно, что спустя столько лет совершенно чужие люди пришли отдать бедняжкам последний долг, — сказала Райли. — Там было столько заплаканных лиц.
Главный медэксперт подтвердил, что младенцы отравились угарным газом. Переход на природный газ летом 1961 года унес не три, а десять жизней.
— В чем дело, Пит? — нахмурилась Райли, увидев выражение его лица. — Что-то случилось?
— Ничего, лейтенант, — ответил Назарио, но, когда все вышли, вернулся в кабинет. — Лейтенант, вы знаете… Не хочу вас огорчать, но посмотрите на окно…
Райли повернулась и застыла:
— О Господи! А я ее еще поливала.
Группа быстрого реагирования обыскала все управление. Они обнаружили ее в кабинете старшего офицера, в протокольном отделе, в вестибюле, в информационном отделе и на столе у начальника управления — всего шесть штук.
— Шесть. Dios mio! Вы помните этого извращенца Стокоу, который подглядывал за женщинами? — повернулся Назарио к Берчу. — Мы были с Корсо у него дома. И конфисковали тогда его огород. Там было как раз шесть растений…
После обеда Райли опять собрала их в своем кабинете.
— Вечно вы устраиваете мне сюрпризы. С такой работой скоро поседеешь, — негодующе начала она. — Кто развел марихуану в моем кабинете и по всему управлению?
Никто не ответил.
— Это вы, сержант?
— Нет.
— А вы об этом знали?
— Нет, пока Назарио не засек ее в вашем кашпо.
— Но ведь все говорили, что у нас мало зелени, — запротестовал Корсо.
— А если бы ее увидели журналисты? — грозно спросила Райли. — Ведь в отделе информации ее тоже нашли! Наше управление и так постоянно полощут в газетах. Неужели кто-то из моей группы способен на такие глупые мальчишеские выходки? Даже слышать об этом не хочу!
— Ну так и не слушайте, — пробормотал Корсо.
* * *
В Каса-де-Луна Назарио встретила Флер.
— Я хочу тебе кое-что сказать.
Он затаил дыхание.
— Пора прощаться.
— Ты нашла квартиру?
— Да, — ответила она, сияя улыбкой. — Я возвращаюсь в Сиэтл. Звонила мама. Она плакала и звала меня домой. Рикардо ее бросил — нашел себе дамочку помоложе и побогаче. Она прислала мне билет. В один конец. — Флер стала даже приплясывать от волнения. — Я буду скучать по тебе, Пит. Но мне так хочется ее поскорей увидеть!
— Хорошие новости, mi amor, — сказал Назарио, обнимая ее. — Buena suerte, желаю удачи. И не пропадай. Ты же знаешь, как я о тебе беспокоюсь.
— Знаю, — прижалась к нему Флер.
Назарио отвез ее в аэропорт и проводил до контрольного поста. Сознание, что она кому-то нужна, совершенно преобразило девушку. «Дай Бог, чтобы мать ее не разочаровала», — подумал Назарио.
Вернувшись в свое опустевшее жилище, он позвонил Кики.
— Я сегодня видел вас на похоронах. Lucias muy bonita[18]. Но было так много народу, что я к вам не протолкнулся.
Назарио пригласил Кики на ужин.
— Нет.
— Но почему? — нахмурился он. — Сейчас по-прежнему моя очередь.
Кики вздохнула:
— Пит, вы отличный парень, но у вас проблемы с самооценкой.
— Что?
— Вы не сознаете, что достойны лучшего. Вам определенно нужна помощь.
— Как вы можете ставить такой диагноз? — запротестовал он, меряя шагами комнату. — Ведь мы едва знаем друг друга.
Она не ответила.
— А как насчет Ферджи и Ди? Значит, я их больше не увижу? Как вы можете так поступать со мной?
— Ну хорошо… Может быть, я устрою вам с ними свидание. В воскресенье мы едем в собачье кафе на Линкольн-роуд. Там специальное меню для собак. А хозяевам полагается бесплатная выпивка. Ферджи и Ди обожают светскую жизнь.
— Собачье кафе? — вытаращил глаза Назарио. — Cuenta conmigo. Можете на меня рассчитывать. Мы поедем с открытым верхом.
— Хорошо. Тогда до встречи.
Назарио почувствовал улыбку в ее голосе.
Федеральный судья назначил залог для Рона Джона Купера, Эрнста Ли Эванса и его сына Уэсли в размере два миллиона долларов за каждого.
Сэм Стоун стал проводить в бабушкином доме гораздо больше времени. Его бывшую комнату теперь занимала Эштон Бэнкс, поправлявшаяся после ранения под неусыпными заботами бабушки.
Когда было вынесено решение суда, Сэм взял Эштон за руку и сообщил, что поедет на другой конец штата, чтобы пригласить там на ужин одну женщину.
— Ты можешь к нам присоединиться, — сказал он. — Она тебе понравится. Ее зовут Кейти. Только следи, чтобы ее сынок не оказался у тебя за спиной с бейсбольной битой в руках.
