— Привет, подружка, привет. Я знаю, что где-то тамсобралась целая масса народа и тебя закапывают в сырую землю. Меня там нет. Ядумаю, что ты не держишь на меня за это зла. Они закапывают тело, вернее то,что от него осталось. А твоя душа здесь. Она рядом. Я не могу ее видеть, но яее чувствую. Знаешь, подружка, я очень много думала о том, что произошло впоследнее время. Нас кто-то хочет убить. Меня, Вадима, тебя уже убили. Я незнаю: кто это и что ему от всех нас надо. Но мне страшно. Вадиму не сказали отой трагедии, что произошла на даче. Он еще слишком слаб. Он узнает об этомпозже. Ему будет очень трудно, потому что в глубине души он тебя любил.
Выпив полную рюмку, я даже не почувствовала горечи и сунулав рот кусок черного хлеба. Так положено. Водка и черный хлеб. Ничего лишнего.
Еще раз взглянув на фотографию любимой подруги, яподмигнула. Глазами, полными слез.
— Я буду скучать по тебе, подружка. Ой, как буду… Ноничего, у нас еще будет возможность встретиться. Никто и ничто не вечно на этойгрешной земле. Всему есть положенный срок. Все предрешено, и от этого никуда неденешься.
Через несколько минут приехал Юрьевич и повез меня в парк.Мы постелили плед и стали любоваться падающими листьями.
— Осень начинается, — уныло произнёс Юрьевич иположил на мою грудь упавший кленовый листочек.
Он, как никто другой, знал, что мне тяжело, и хоть как-тостарался облегчить мои страдания. Я была ему благодарна. За дружбу, за любовь,за поддержку и вообще за то, что он есть в моей жизни… Я лежала, смотрела нанебо и думала о том, что на Милкином месте могла быть и я. Она пошла за матерьюВадима, а я осталась собирать ягоды. Наверно, тому, кто ее поджег, не былоникакой разницы, кого привязывать к стулу. Идет охота на нас троих. Милкамертва, а мы с Вадимом остались живы по чистой случайности.
— А хочешь, я соберу тебе букет из желтыхлистьев? — постарался взбодрить меня Юрец.
— Из листьев?
— Ну да. Моя мама любила делать букеты из листьев.
Я посмотрела в глаза своего супруга и увидела в нихнеподдельную боль. Он провел рукой по моим волосам и прижал меня к себе какможно теснее. Какое счастье, что в этот тяжелый для меня период Юрец оказалсярядом. Он всегда знает, что нужно делать в безвыходной ситуации, и можетуспокоить, как никто другой. Я заглянула в его голубые глаза и подумала о том,что они очень идут к его загорелому лицу. В его объятиях я чувствовала себязащищенной. Я знала, что Юрец очень за меня волнуется и втайне от меня пытаетсяпонять, что же происходит в последнее время. Он не такой, как все, онособенный. Мы никогда не спим на скорую руку, Юрьевич всегда держит меня всвоих объятиях до того самого момента, пока я не усну. А я всегда засыпаю смыслями о нем.
— Ты любишь осень? — спросил меня Юрец, по всейвероятности для того, чтобы выгнать из моей головы печальные мысли.
— Люблю. Милка тоже любила осень. Это было ее любимоевремя года.
— Вы были настоящими подругами?
— Мы были очень близки. Знаешь, когда ее не стало, мнепоказалось, что я лишилась части себя. Словно у меня отрубили руку, а бытьможет, и ногу. А ты когда-нибудь терял друзей?
— Терял. — Юрьевич посмотрел куда-то вдаль изадумался. — Становится как-то пусто. Многие вещи просто теряют смысл ибылую значимость.
Мы замолчали, и я почувствовала, что с трудом сдерживаюслезы. В этой жизни так тяжело лишиться близких. Я знаю, что я очень красива.Быть может, даже слишком, и что я притягиваю заинтересованные взгляды мужчин. Явсегда любила красивые вещи. Красивая женщина должна иметь красивые вещи. Особеннобелье. Юрьевичу нравится, что каждую ночь я ложусь спать в чем-нибудь новом. Яобожаю ходить по дорогим магазинам и часами рассматривать яркие витрины. Ялюблю не только красиво одеваться, но и красиво есть. Красиво — это значитвкусно. Люблю наслаждаться хорошим вином и ездить на красивой машине. Люблюощущать, что меня хотят окружающие меня мужчины. Я живу всем этим и я живуименно для этого. Хотя это только обертка моей души, а изнанка совсем другая.Все это становится таким ничтожным и совсем неважным со смертью близкогочеловека. Милка была не просто моей подругой. Она была мне очень важна ислишком нужна.
Юрьевич вытер своей ладонью мои слезы, и его скулы заметнодрогнули. От него, как и раньше, пахло все тем же «Хьюго Боссом», которому онхранил верность со времени нашего знакомства. Чудесный запах, поистине мужскойи даже немного возбуждающий.
— Ты хочешь букет из желтых листьев? — еще разповторил Юрьевич и замер.
— Хочу.
Я приподнялась, легла на живот и стала наблюдать за тем, какЮрьевич собирает листья. Признаться, я не могу и представить, как бы я пережилаэту трагедию, если бы в моей жизни не было Юрьевича. Наверно, нет ощущенияболее прекрасного, чем расстаться с одиночеством и начать жить с любимымчеловеком. Я ощущаю себя маленькой половинкой, которая так долго искала того, скем бы могла соединиться в единое целое. Такой большой и такой серьезный…Собирает букет для любимой супруги… Глядя на картинку подобного рода, хочетсяжить несмотря на все трудности и невзгоды.
Когда Юрьевич принес букет, я поцеловала его и сказалаискренне, от всего сердца:
— Спасибо, родной. Для меня так важно, что именносегодня ты рядом.
Юрец сел рядом и положил мою голову себе на колени.
— А разве может быть по-другому?
— Просто у тебя столько проблем на работе…
— Моя самая большая проблема — это ты. Я не знаю, кактебя уберечь. Может, ты пока поживешь в своем домике в Ялте?
Я замотала головой и закрыла глаза.
— Нет. Я не смогу без тебя даже и дня. Юрьевич, скажи,а так бывает?
— Как?
— Ну так, как у нас с тобой.
— Бывает. Если бы мне кто-то сказал об этом раньше, ябы никогда не поверил.
Мы вернулись домой и сели за стол. Я взяла на руки собачкуЗосю, посмотрела на Юрия Юрьевича влюбленным взглядом и тихо произнесла:
— Господи, как здорово, что я тебя нашла…
— Это еще вопрос — кто кого нашел, — засмеялсяЮрьевич и взял Зосю к себе.
Пройдя мимо Милкиной фотографии, я налила ей полную рюмкуводки и положила сверху кусочек черного хлеба.
