— Расскажите, пожалуйста, все, что вам известно об Эдуарде Саутере, госпожа Цергузен.
— Но сперва нужно съездить к его родителям! — Старушка испуганно воззрилась на него. — Там что-то не так!
— Я уже отправил туда моих коллег. Они сообщат мне, как только что-то узнают.
— Понятно. Ну что ж, хорошо. А то у меня, знаете ли, очень плохое предчувствие. Надеюсь, с ними ничего не случилось.
— В каких отношениях вы состоите с семейством Саутеров? — начал Пауль.
Старушка явно находилась в состоянии шока, но очень старалась сосредоточиться.
— Я… я маникюрша и уже много лет делаю педикюр господину и госпоже Саутер. То есть родителям Эдуарда. Я с ними очень хорошо знакома, да и сына их знаю много лет. Хотя… Мне кажется, его никто толком не знает, он всегда был таким замкнутым пареньком. Друзей у него никогда не было… и девушки тоже. Как и отец, Эдуард всегда жил только ради магазина, ради своих животных.
— Так, значит, он получил лавку от родителей?
— Да, десять лет назад. С тех пор дело не заладилось, но я никогда не говорила об этом. Не хотела расстраивать его родителей, понимаете?
— Эдуард Саутер живет здесь, над лавкой? — Пауль мотнул головой в сторону дома.
— Да, наверху. Там раньше жили его родители. А почему вы спрашиваете?
— Госпожа Цергузен, это очень важно. Мы подозреваем, что господин Саутер похитил маленькую девочку. Вероятно, она еще у него, но он явно держит ее не здесь. Есть еще какое-то место, где он мог бы остановиться?
Цергузен, нахмурившись, задумалась.
В этот момент у Пауля зазвонил телефон. Достав трубку, он отвернулся.
Циллер с Киндлером доехали до дома Саутеров.
— Старики мертвы, — сообщил Бодо. — Мать Эдуарда на кухне. Кажется, ее тоже укусил паук. Отец в гараже. Ворота были закрыты, и, судя по всему, мотор проработал довольно долго. Когда мы приехали, он уже заглох, наверное, бензин закончился. Старик умер от отравления угарным газом. Ох, ну и дерьмо!
Пауль понял по голосу полицейского, что тот на взводе.
— Вы вызвали «скорую»?
— Конечно. Но они явно мертвы.
— Как только криминалисты закончат работать тут, я пошлю их к вам вместе с отрядом для охраны места преступления. Когда ребята подъедут, вы сами возвращайтесь сюда. Мне понадобится ваша помощь.
— Мы не откажемся поймать этого ублюдка.
— Естественно. И мы его поймаем.
Нажав отбой, Пауль повернулся к госпоже Цергузен.
— Вы ничего не вспомнили? — Он старался выглядеть невозмутимо.
— Звонили ваши коллеги? — Цергузен была неглупой женщиной.
Пауль молча кивнул. Глаза старушки расширились, и Адамек понял, что она ничего ему не скажет, пока не узнает правду.
— Саутеры мертвы. Оба.
Пауль не думал, что она способна испугаться еще больше, но это оказалось возможным. Закрыв лицо ладонями, женщина всхлипнула, мотая головой.
Адамек понимал, что теряет время, но позволил старушке успокоиться.
Наконец госпожа Цергузен посмотрела на него. Ее глаза покраснели.
— Дядя оставил Эдуарду в наследство старенькую гостиницу за городом, — сказала она.
Глава 10
На узкой гравиевой дорожке стоял потрепанный «пассат» с тонированными стеклами. Металлическая дверь гостиницы была приоткрыта. Это место до сих пор казалось пустынным и заброшенным, но сейчас тут явно кто-то был.
Макс выехал из города три часа назад, и солнце уже клонилось к горизонту. В его лучах гостиница выглядела еще мрачнее.
Припарковавшись прямо за «пассатом», Унгемах вышел из машины. С заднего сиденья он вытащил лом. Другие инструменты, купленные для взлома гостиницы, сейчас ему не понадобятся, поэтому молоток, лобзик и стальной трос остались в машине.
Сжимая лом в руке, Макс остановился между своим БМВ и «пассатом», задумчиво глядя на дверь. Почему она открыта? Это ловушка? Или преступник допустил ошибку?
Он увидел какие-то следы на гравии на углу дома. Пятясь и не сводя глаз с двери, Макс направился туда.
Земля пропиталась кровью, мелкий гравий буквально плавал в крови, и Унгемах заметил клок волос с остатками кожи. А еще три зуба. Человеческих зуба.
Ему стало дурно, и он быстро отвернулся.
— Ну выходи же! — закричал кто-то в доме.
Вздрогнув, Макс покрепче перехватил лом и пошел к металлической двери. Сердце бешено билось в груди. По дороге из города и даже во время прогулки по рынку Унгемах все время думал о том, что случится здесь. Он представлял себе, как вломится в заброшенную гостиницу и спасет похищенную девочку. Но все обстояло иначе. Он не мог контролировать ситуацию.
Судя по всему, Саутер искал кого-то. Наверное, слепую девочку. Но чья это кровь? Волосы? Зубы? Макс с ужасом подумал о том, что Франциска так и не взяла трубку, хотя он звонил ей по дороге сюда.
«Нет, этого не могло случиться!»
Подойдя к металлической двери, он осторожно приоткрыл ее пошире. За дверью виднелось длинное прямоугольное помещение, забитое полками, ящиками и стеллажами. Тут никого не было. Зайдя внутрь, Макс осмотрелся. Кровавый след вел к противоположной стене. Там была дверь, и оттуда выглядывали стоптанные подошвы ботинок. Кто-то лежал на полу!
Подкравшись туда, Макс нагнулся. Света хватило, чтобы узнать этого человека. Унгемах опознал его не по лицу, — от него осталось только кровавое месиво с торчащими осколками черепа, — а по фигуре, рукам, плечам. Это был его отец!
И вдруг раздался оглушительный вопль!
Не задумываясь больше о том, как его отец попал сюда и почему, Макс вскочил. Кричала девочка или женщина. И она была в беде.
Он попытался сосредоточиться на своем противнике.
«Это как на ринге, в точности как на ринге, — сказал себе Макс. — Если ты хочешь победить, нужно сконцентрироваться на бое. Нельзя отвлекаться. Думай только о победе».
Переступив через тело отца, Унгемах оказался в большом темном помещении, освещенном только одной слабой лампой, висевшей над столом.
Повсюду стояли столы и стулья, некоторые из них опрокинулись. По залу плясали тени.
Макс увидел высокого мужчину, в гневе толкавшего один из столов.
Вопль повторился.
— Я тебя нашел! — с триумфом заявил мужчина.
— Эй! — крикнул Макс. — Дерись со мной!
Покрепче сжав ломик, он двинулся по залу.
Мужчина замер на месте. В слабом свете Макс не мог рассмотреть его как следует, но увиденного было вполне достаточно: высокий, худощавый тип лет пятидесяти с голым торсом, разрисованным защитной краской, которой обычно пользовались только в армии. Над длинным кривым носом, тоже перемазанным краской, поблескивали очки в роговой оправе. «Это Саутер», — подумал Унгемах.
