— пусть, но оставались еще мазут и солярка, а тут Рудольф Дизель как раз начал продвигать свой бизнес. И компания смогла выплыть: добыча нефти продолжилась, заодно стали развиваться смежные направления, в том числе и новые двигатели. Получается, в стране все это время имелось свое машиностроение, а я был даже не в курсе. Если и рассчитывал получить что-то подобное, то разве что через закупки и иностранцев. А тут — прямой выход.
— Мне будет нужна помощь вашего брата, — выдохнул я. — Грузовые машины на основе его двигателей — это то, что жизненно необходимо армии. Сейчас, потом… Как минимум, еще пару сотен лет без этого будет не обойтись.
Я ожидал, что возникнут финансовые вопросы, и уже начал думать, кого бы привлечь, чтобы их решить — своих-то капиталов пока точно не хватит — но реальность опять подкинула сюрприз.
— Петр умер… — грустно ответил Бильдерлинг. — В 1900-м году.
— Мои соболезнования.
— Но его старший сын, Петр Петрович, хоть сам и не занимается семейным делом, думаю, смог бы оказать вам протекцию. Я напишу ему письмо.
— Может, телеграмму?
— Да, так будет быстрее, — генерал усмехнулся. — Иногда забываю, как быстро бежит время. Но я рад, что рядом есть те, кто чувствует его бег, кто сможет подхватить то знамя, что мы так долго держали.
У меня от эти слов почему-то побежали мурашки по всему телу. А потом Бильдерлинг добавил, что в память о брате хотел бы, чтобы его наследие еще хоть раз точно помогло России. Поэтому он сам оплатит и проследит за доставкой первой партии машин. А там, если грузовики докажут свою пользу, уже военный министр пусть проводит официальные закупки.
— Спасибо, — я поднялся, поклонился как положено, со всем уважением, а потом кивнул на стоящую за спиной генерала бутылку. — Обычно я не пью, но… Давайте по стакану, за вашего брата. Чтобы страна никогда не забывала своих героев.
От авторов. Если у вас были сомнения, кто где и с кем сражается, то мы после 21 главы добавили карту, можно посмотреть))
П. с. Не забывайте про лайки
Глава 24
Иду по лагерю. Посидели с Бильдерлингом совсем недолго, но при этом успели очень о многом поговорить. О том, как будем взаимодействовать, как сможем друг другу помочь и где просто не станем мешать. С учетом того, что я формально должен был слушать каждое слово командира Восточного отряда, очень хорошая сделка.
Я дошел до своей палатки, но неожиданно понял, что сна еще ни в одном глазу. Тогда… Не останавливаясь, повернул направо и заглянул к полковнику Ванновскому. Пока его отдел все еще только учился работать, но я ждал и верил, что уже скоро тот начнет приносить пользу.
— Глеб Михайлович, — я нашел полковника за бумагами и невольно улыбнулся. — Как наши дела?
— Не получается японцев никак посчитать, — пожаловался мой главный разведчик. — Мы со 2-й дивизией отправляли пластунов во все стороны, думали обойти Куроки, но… У него разъезды даже с тыла ходят. Придется или крюк в десятки километров делать — и не факт, что после такого солдат сможет вернуться по чужой территории — или полагаться на то, что видно в бинокли.
— Не очень точно. А что насчет местных осведомителей в деревнях?
— Есть они, — вздохнул Ванновский, — но как от них весточку передать? Кабели в нашу сторону мы сами снимаем. А если бы и оставили, так японцы перережут. Можно было бы по реке пустить, но течение не в ту сторону… Это работающим на японцев соглядатаям было бы удобно: вышел в нужное время на середину реки, пустил вниз по Айхэ бутылку под сургучом и все. Течение быстрое, к берегу не прибьет: просто ставишь человека в нужное время на пару километров ниже и все собираешь.
— Кхм, — я осторожно кашлянул. — Глеб Михайлович, а вы, когда вот за врага эту схему придумали, потом проверяли, не пользуется ли ей кто-то?
— А ведь и правда! — стукнул кулаком по столу Ванновский. — И как я сразу не подумал?
— Опыта не хватило, — пожал я плечами. — Но это не страшно, главное, вы учитесь. И каким зверем станете к концу войны, даже мне страшно представить.
Ванновский довольно усмехнулся, а потом, не теряя времени, вызвал своего заместителя и приказал тому организовать дежурство со стороны реки. Причем не просто усиление армейских патрулей, которые и сейчас гуляют вокруг стоянки, но и еще на денек после нашего ухода. Действительно, если засаду не заметят и решат поскорее доложить японцам, это может сработать.
Я похвалил полковника, и мы вернулись к изначальной проблеме передачи наших сообщений.
— Так вот, — продолжал Ванновский. — Я сам ничего толкового и не придумал, но поспрашивал местных старожилов, и те рассказали про дрессированных голубей. В Китае ими многие увлекаются, так что найдем таких в Ляояне, потом развезем по деревням. А когда наши люди что-то важное заметят, то привяжут к лапе голубя записку, и тот ее нам принесет.
— Очень хорошо, Глеб Михайлович, — я довольно пожал ладонь полковника.
Вот все же молодец: сам думал, сам нашел решение. Да, не все учел, но и я тоже без знаний из будущего вряд ли бы догадался о некоторых нюансах.
— Значит, работаем с голубями? — спросил Ванновский.
— Два момента, — остановил я его. — Первый: пока их нет, нельзя просто ждать. Да и запасной вариант для общения лишним не будет, так что предлагаю договориться о тайном месте и тайном знаке. То есть если ваш человек узнает что-то важное, то в нужное время выставляет, например, цветок на окно или занавески меняет на другой цвет.
— Понятно. Чтобы поручик Зиновьев, когда будет объезжать деревни, мог увидеть сигнал даже с дальних сопок и узнать, нужно ли проверять тайник.
— Точно. А сам тайник лучше сделать за пределами деревни. Местный-то всегда найдет причину ненадолго уйти, а вот нашим сильно близко подобраться будет рискованно. Главное, чтобы знаки из деревни в деревню не повторялись.
— А почему?
— А чтобы, когда вас кто-то предаст, он не дал японцам возможность вычислить других ваших агентов.
— Разумно, — кивнул Ванновский. — А что за второй момент, про который вы говорили?
— А второй — это японские
