В таком облачении он выглядел довольно нелепо.
Ни с того ни с сего Юстас перестал красться и шумно сел на землю, но за общим гамом, который царил внизу, его никто не услышал. Он остался сидеть с закрытыми глазами, дыша глубоко и ровно.
Приблизив губы к моему уху, Коротыш шепнул:
– Я постараюсь устроить переполох и надеюсь, ты сможешь этим воспользоваться. Только ничего не делай, пока это не случится.
– А как быть с Юстасом?
– Когда я подам сигнал, осторожно толкни Юстаса, только береги голову, а то может случиться, что он снесет ее своим кулаком. Толкни его и скажи: «Спускайся и задай им жару».
– А это сработает?
– Не знаю, но попытаться стоит.
Идея не показалась мне такой уж плодотворной, но спорить я не стал. Все мысли были только о том, что случилось со Спотом и была ли Лула внутри хижины. Я спросил:
– Когда устроишь переполох, а я скажу Юстасу пойти и задать им жару, что делать мне?
– Ты все еще намерен взять их в плен?
– Нет, – сказал я.
– Тогда мы перебьем их всех до одного, – сказал Коротыш. – Если Юстас проснется, и вы пойдете вместе, советую держаться подальше от его штуцера. Выстрел из него не отличает друзей от врагов.
– Только помни про Лулу, – сказал я.
– Я не забыл. Мы должны перебить всех, кто снаружи, прежде чем они успеют попрятаться в хижине, и тогда взять их будет непросто. При этом надобно помнить, что внутри могут быть еще и другие, и тоже при стволах.
Коротыш бросил взгляд на медвежьего мучителя.
– Не терплю, когда обижают животных, – сказал он. – И мне совсем не нравится смотреть на нашего мертвого товарища без штанов и с отгрызенной головой. Пора приступать.
С этими словами Коротыш пополз, волоча за собой Шарпс. Медленно и бесшумно он спускался по левой стороне пригорка в направлении большого дуба, где был привязан медведь. Хилый по-прежнему тыкал несчастного медведя своей палкой, заливаясь смехом, точно более веселого занятия нельзя и представить.
– Как тебе это, старый волосатый мудила? – сказал он, поворачиваясь и крутя задом перед медведем. – Небось не прочь отведать кусочек моей задницы? Вот и получай теперь за гибель моих собак, ты, поганый кусок дерьма.
Юстас чуть приоткрыл глаза и рот и снова закрыл их.
«Отлично. Пользы от него как от сиськи дикого кабана», – подумал я.
При том что я хорошо видел ползущего Коротыша, направление, которое он избрал, и растущие по пути кусты закрывали его от тех, кто был внизу. Он медленно прополз вниз по пригорку, пока не поравнялся с деревом. Там он выпрямился, укрывшись за стволом, прислонил свой Шарпс, достал нож и перерезал веревку. Медведь пока что не понял, что он свободен, зато Хилый разошелся не на шутку и подбегал, останавливаясь в шаге от границы, куда должна была доставать веревка, продолжая тыкать медведя потухшей палкой, пока тот не изловчился наконец ее вырвать. Но это ничуть не остановило Хилого, который принялся наскакивать на медведя и отпрыгивать назад, сложив руки под мышками и размахивая локтями, как курица крыльями. Было ясно, что он надумал развлечь своих приятелей, и наслаждался их вниманием – сейчас и правда все глаза были устремлены на него.
Так он продолжал пританцовывать, пока медведь не рванулся вперед, а когда человек отскочил, снова изобразив согнутыми руками цыпленка, – тут и выяснилось, что веревка больше никого не удерживает, а разъяренный черный медведь несется на него на всех парах.
Поняв это, он произнес: «Черт!» – и это стало последним его словом, поскольку медведь одновременно сделал три вещи. Он поднялся на дыбы, заревел и махнул лапой с растопыренными когтями. Удар пришелся Хилому в голову, так что он перевернулся в воздухе, что твой акробат. Пролетев порядочное расстояние, он мешком рухнул прямо в костер. Волосы тут же занялись, а с ними и вся голова.
Стоявший, опираясь на стену хижины неподалеку от двери, Беспощадный громко заулюлюкал. Рядом с ним Ниггер Пит зашелся хохотом, а там и все остальные, включая Жирдяя, которому пришлось придерживать раненый живот руками. Гибель их бывшего приятеля оказалась почище любого представления, пока медведь не кинулся к ним, волоча следом свою веревку. Тут же заговорили револьверы, но я так и не успел заметить, поразил ли кто-то свою цель. Медведь и был тем переполохом, который устроил для нас Коротыш. Я потянулся и схватил Юстаса за колено, добавив:
– Спускайся с горы и стреляй.
Юстас вытаращил на меня налитые кровью глаза, и, могу поклясться, в них застыло что-то такое, чего мне, слава тебе Господи, прежде видеть не приходилось. Я указал вниз, где еще продолжалось веселье.
Нисколько не таясь, Юстас поднялся, двинулся напролом сквозь кусты и вниз по склону, воздев вверх свой четвертый калибр, точно Экскалибур.
Шум от медведя, смех и стрельба заставили выйти из хижины тех, кто все еще оставался внутри. Первыми появились двое незнакомых нам крепких ребят с револьверами, несомненно близнецы, самого что ни на есть омерзительного вида.
Юстас был на полпути вниз по пригорку, когда принялся ухать, будто сова, собравшаяся снести яйцо размером с тыкву. Тогда и я побежал вниз, забирая подальше вправо от Юстаса. Уголком глаза я заметил, как Коротыш выходит из-за дерева подальше слева, там, где раньше был привязан медведь.
Но даже при том, что мы сейчас оказались на виду, да и на слуху, благодаря стараниям Юстаса, все их внимание по-прежнему занимал медведь, который бестолково носился по двору кругами. Теперь уже все стреляли в него, но, как и раньше, без заметного успеха. Наконец медведь проскочил через воображаемые передние ворота и пустился галопом по дороге быстрее любой лошади, а веревка скакала за ним, точно разъяренная змея.
К тому моменту мы подобрались к ним почти вплотную. Близкая дистанция была нам выгоднее, если брать в расчет Юстаса со штуцером да и то, как уже говорилось, что мои навыки с оружием больше сгодились бы, чтобы переловить их поодиночке и забить до смерти прикладом. Коротыш с его Шарпсом не вызывал вопросов, разве что для перезарядки ему требовалось больше времени, чем с пистолетами, которые тоже были при нем.
Едва медведь, предоставив нам фору, удалился со сцены, как в дверях появилась Лула. На ней было все то же платье, как при нашем расставании, но теперь оно висело лохмотьями. Ее нечесаные волосы были собраны над головой и заканчивались хвостиком, который торчал, как спица из клубка. Она была тощей и осунувшейся и выглядела гораздо старше, чем я помнил. Только разглядывать ее не было времени, потеха уже началась.
(21)
Мы с Лулой заметили друг друга одновременно. Похоже, она меня не узнала, зато увидела в моей руке револьвер и тут же
