она гладила свой живот и вслух мечтала. Мечтала о большой семье, что даст своим детям всё то, что никогда не было у нее в детстве — родительскую любовь. Я, конечно, любила её как свою сестру, но тогда меня охватила зависть и злость. Все это было бы у меня, если бы ты выбрал меня — она сделала паузу и продолжила — Я рассмеялась, глядя на неё и сказала, что она наивная дура, что мы с тобой давно любовники, а она только на то и годится, чтобы стать покорной женой и не препятствовать нашим любовным утехам. В слезах она побежала в комнату. Не думала, что у неё такой решительный характер. Когда она исчезла, мне пришлось придумать историю про любовника. Не могла же я рассказать правду. Я боялась за неё и её ребенка, но если бы она нашлась, то всплыла бы правда, и тогда уйти бы пришлось мне.
Я скрипнул зубами:
— Дрянь. Молись Хранительнице о пощаде.
В это время Игнат вскрикнул, склонившись над Ритой. Я вскочил и подбежал к ней. Она дышала с закрытыми глазами, судорожно заглатывая воздух открытым ртом, а потом её вырвало.
Вбежал лекарь и нам пришлось отойти, давая ему возможность делать свою работу.
***
Блин, что же так тошнит-то. Все вокруг кружится, как после карусели. Лучше глаза пока не открывать. На лоб положили что-то холодное. Хорошо-то как. Я почувствовала, как меня подняли и понесли. Запах, этот знакомый, приятный запах его кожи, который ни с кем не спутаешь. Я с трудом подняла руки и уцепилась за рубашку, как утопающий за соломинку.
Меня положили на кровать. Я тихонько открыла глаза. Зря я это сделала, комната закружилась и подступила тошнота. Я закрыла глаза, глубоко дыша ртом, пытаясь унять тошноту.
— Рита, выпей это — Реммир аккуратно приподнял мою голову и почувствовала запах трав.
Кисло-сладкий напиток моментально успокоил взбунтовавшийся желудок. Реммир лег рядом, обняв меня. Я вдыхала его запах, пока не уснула.
Утро началось с громкого распахивания двери. В спальню вбежал левир, сразу заполнив все пространство комнаты. Он подошел ко мне, скуля, привлекая мое внимание. Не открывая глаз, я подняла руку, чтобы его погладить. Его скулеж переходил на тихое порыкивание, словно, он что-то говорил мне.
— Не волнуйся, Ме…
Блин, забыла его новое имя. То ли после сна, то ли после отравы, но голова совершенно не хотела работать. Мел, Мики? Да кого я обманываю! Мелкий он в моей душе, таким и останется.
— Мелкий, все хорошо — поглаживая его везде, куда доставала рука.
Он шумно задышал и лизнул меня своим большим мокрым языком.
— Блин, Мелкий, гадость какая — поморщилась я, утирая лицо и открывая глаза. Голова уже не кружилась, но тошнота еще чувствовалась. Я сглотнула.
— Выпей отвара.
Я повернула голову. Реммир полусидя протягивал кружку. С благодарностью приняла кружку и выпила. Тошнота постепенно успокаивалась.
— У него вроде новое имя было?
Реммир улыбался, а я махнула рукой:
— Кого я обманываю? Если честно, не лежит душа к новому имени, вроде и звучное, и более-менее солидное, а вот сейчас вспомнить не смогла. А если в дороге помощь нужна будет, как его звать-то? Эй, как там тебя, помоги? У нас говорят: «Не имя делает человека человеком, а человек — своё имя». Вот и пусть его боятся, как Мелкого, свою репутацию опасного животного он уже подтвердил.
И гладила Мелкого везде, куда рука доставала, а тот щурился от удовольствия. В это время дверь вновь распахнулась и вбежали дети. Лина бросилась в мои объятия, обхватила за шею и крепко сжала своими тонкими ручками. Марк подошел к нам с нахмуренными бровями, пристально разглядывая моё лицо. Я чуть улыбнулась.
— Все хорошо, Марк. Только…
Дверь снова распахнулась и быстрым шагом вошел Игнат, а за ним Люся.
Игнат дохромал до кровати, сел на нее и стал заново приделывать свою деревяшку.
— Ну нельзя же так, дети! Захожу — их и след простыл. А я ведь пожилой человек по нашим меркам, мне волноваться вредно. А тут ни дня покоя, честное слово!
Лина отпустила руки и встала рядом с Марком.
А я слушала гневную речь Игната с улыбкой.
— Ну чего улыбаешься? Улыбается она — он развел руками, поворачиваясь к Люсе.
— Да я из-за тебя седой весь стал — он взлохматил свою шевелюру.
Во заливается соловьем. Он действительно перепугался, это из него стресс таким образом выходит. Пусть выговорится,
— Туда-сюда, туда-сюда. Рита, прекращай!
Я улыбалась все шире. Интересный какой. Как будто это от меня зависит.
— Реммир, можно ей талисман какой, оберег там, заговор что ли приладить? Может капсулу Силы вшить ей куда, а? А чего это вы все улыбаетесь, хотелось бы знать?
Я глянула на всех, действительно, все улыбаются.
Игнат перевел взгляд на Марка
— Ритка, спроси, что твой защитничек учудил вчера. Тебя, когда унесли, он к этой лахудре подошел, намотал её волосья на кулак и давай таскать по всей столовой. Убью, говорит. И откуда только силы взялось? А та и сделать ничего не может, верещит как свинья недорезанная. Еле отцепили. Той и от Линки пару пенделей прилетело.
Я слушала Игната с высоко поднятыми бровями, посматривая на Марка. Тот сжал губы так сильно, что складка возле губ стала глубокой, а на подбородке резко обозначилась ямочка. Я повернула голову на Реммира. Он знал? Судя по его изумленному лицу, не знал.
— Бандитская группировка, честное слово — Игнат все не унимался — Я бы и сам её все перья повыщипывал, если честно. Такой злой был, как черт. Так пока сообразил, меня Марк опередил.
Он подошел к Марку, потрепал его по голове:
— Молодец, сынок. Своих защищать нужно.
Марк совсем не ожидал, что его похвалят, думал наверное, что ругать будут, а то и отлупят. Он открыл рот, с недоумением смотря на Игната, затем перевел взгляд на меня. Я улыбнулась, чтобы приободрить его, протянула к нему руку и кивнула. Он медленно подошел ко мне, пристально смотря в моё лицо. Боится.
Я похлопала по кровати рядом с собой. Он осторожно сел, а я приобняла его одной рукой. Он секунду помедлил, затем бросился ко мне, обняв руками и уткнувшись в плечо, заревел. Да так горько, что у меня самой невольно выступили слёзы. Лина начала тихонько всхлипывать, Люся отвернулась к окну, вытирая слёзы. Игнат смахнул скупую мужскую слезу ладонью, подходя к Люсе и приобнимая её за талию. Я гладила Марка по
